СПЕЦНАЗОВСКИЕ БАЙКИ 2

Все расположились на своих местах. Пристегнули карабины вытяжных фалов к специальному тросу. Начинается подъем машины. Взлетаем. Внизу Дземги. В первой трети аэродром пересекает железная дорога. Говорят, что это единственный аэродром в мире, который «оснащен» железной дорогой. Самолеты садятся — поезда стоят. Поезда идут — самолеты терпеливо кружат над аэродромом.

Взлетаем и делаем круг. Высота уже приличная. Город как на ладони. Амур блестит и переливается солнечными зайчиками. Красота! Лютиков у каждого проверяет готовность приборов ППКУ. Приборы стрекочат и замолкают. Они сработают тогда, когда до земли будет двести метров.

Лютиков подает сигнал первой тройке. Встают. Начинается самое интересное. Я точно знаю, что прыгну. А из вставших об этом не знает никто…

Первым подходит к люку Вася Громов. Он парень у нас здоровый. Плечистый. Подходит к люку и замирает. Выпускающий орет:

— Громов пошел!

Вася не шевелится.

Лютиков сильнее:

— Громов пошел!

Вася стоит. Выбрасывать человека нельзя. Разведчик должен сам сделать шаг. Иначе он не разведчик. Громов оборачивается и почему-то смотрит на меня. Я улыбаюсь ему и кричу через весь салон:

— Пошел!

Вася перегибается и вываливается в небо. Видно как натягивается за ним фал, мелькают его подковки на ботинках. Фал дергается, и тут же взвивается с оранжевым чехлом парашюта. Ясно — Вася раскрылся. Следом уходят еще двое, но уже без задержек. У этих стадный инстинкт, им легко.

Вертолет проходит точку выброски и делает второй заход. Еще трое выходят без особых истерик. Следующий заход и моя тройка. Я крайний. Первым должен выходить Рыжий. Он уперся руками в люк и орет. Просто орет. Лютиков выходит из себя и за воротник оттаскивает его подальше от люка. Внимательно смотрит ему в лицо:

— Ты чего, солдат?

— Я не буду прыгать.

— Почему?

— Боюсь.

— Десантник неба не боится. Или ты не десантник?

Рыжий что-то бурчит под нос, и тут же, рывком, выходит за борт. На потоке полощется чехол его парашюта. Мне видно, как его купол наполняется, и он машет руками. Следом выходит еще один, а потом настает моя очередь.

Подхожу к люку. Руки на лямку. В лицо бьет поток воздуха от несущего винта. Лютиков командует:

— Пошел!

Когда Рыжий не хотел прыгать я стоял с ватными ногами и замершим сердцем. Сейчас это все прошло. Сейчас у меня полный контроль над собой и своими чувствами. Да и сознание того, что я среди срочников в роте самый «опытный» парашютист, делает свое дело. Я не могу не прыгнуть.

Я переваливаюсь за борт. Немного не обычное чувство — на Ан-2 тебя набегающим потоком сразу кидает назад, а здесь я валюсь ровно вниз. Спиной чувствую, как из сот выходят стропы, над головой слышу хорошо знакомый шорох раскрывающегося перкаля. Все, повис. Можно поправиться в системе, осмотреться.

Купол наполнен как надо, соратники летят значительно ниже, вертолет уже далеко и тишина… а внизу играет солнцем Амур, которому до замерзания осталось совсем не много времени.

Быстро определяю снос, разворачиваюсь так, чтобы как можно ближе сесть от старта и не тащить на себе купол. Вспоминаю про запасной парашют, и буквально за несколько секунд до сработки прибора, успеваю развязать узел. Прибор стрекочет секунду и резко щелкает.

Успеваю еще немного подрулить и падаю практически на укладочные столы. На ногах устоять не могу и валюсь на бок. Купол перелетает через меня и накрывает ротного, который тут же помогает мне погасить парашют. Я приземлился.

Кто-то улетает метров за триста от старта. Повезло мерзавцу. Пусть корячится и тащит на старт свой парашют.

Ротный жмет мне руку и говорит:

— Сразу видно матерого парашютиста!

Я улыбаюсь. Лестно.

В небо уходит вторая группа будущих рэксов. Вскоре приземляются и они. Майор Иванов строит роту:

— Равняйсь! Смирно.

Майор берет под козырек и говорит:

— Товарищи разведчики-десантники, от лица командования и от себя лично поздравляю вас с совершением первого прыжка!

— Ура! — орет рота.

Потом традиционный десантный церемониал: всех бьют запасным парашютом по заду. Так положено. Потом вечером в казарме дембеля нам предложат еще один церемониал: разбить самому себе на голове бутылку из-под водки.

Это тоже очень важная спецназовская традиция. Лобная кость очень крепкая и (почти) всегда держит удар бутылки. А раны и порезы — они заживут. Палец сержанта Столярова почему-то первым указывает на меня:

— Ты тут самый парашютист? Давай, бей первым…

Мне дают пустую бутылку водки. Дембеля её только что выпили. Кто-то из дембелей протягивает мне десантный берет. Машинально я смотрю на надпись, сделанную хлоркой. Вижу свою фамилию. Это мой берет. Это дембеля вскрыли в каптерке шкаф с новой формой и теперь будут каждому выдавать береты.

Я надеваю берет на голову.

— Бей сильно, — советует Столяров.

Я некоторое время примериваюсь и бью бутылкой себе по лбу. Бутылка только отскакивает. Больно. Чувствую, как на лбу начинает наливаться большая шишка.

— Говорю сильнее! — орет сержант.