Спецназовские байки

— Ну, если так, тогда будем вспоминать всей ротой! Видели, сколько навалило снега на стадионе за казармой? По грудь будет. Рота сейчас будет бегать по этой целине, пока Василий не вспомнит то, что было вчера! Всем все ясно?

— Рота ведь не виновата, товарищ майор! Откуда они могут знать? — брякнул Громов и тут же прикусил язык.

— Я знаю, что рота не виновата, — усмехнулся ротный. — Просто рота поможет тебе вспомнить. Рота на стадион бегом марш!

Рота погрустнела. Бегать по полю, где снега по грудь… в форме номер три… веселого было мало. Вышли к стадиону.

— Громов в головной дозор! — ротный усложнил жизнь Васе.

— Почему я?

— Смелее! Так быстрее вспомнишь! Или вместо тебя Матюшина вперед пустить?

— Я же в прошлый раз первым был…

— Значит, уже опытный!

— Да какой опытный, только раз и было! — вопит Громов.

— Со второго раза еще опытнее станешь! Потом будешь молодых учить!

Громов вступает в снег и поворачивается:

— Да не было вчера ничего!

— Вспоминай лучше!

— Не помню!

— Рота по стадиону бегом марш!

— Не помню!

— Я сказал бегом!

Вступаем в снег. Снегу действительно много. Холодно. Меня начинает трясти — но пока еще только от смеха. Ведь все знают, чем это закончится. Правила игры знают все — одна сторона должна сохранить лицо, вторая должна добиться от первой признательных показаний…

Бежим по снегу. Вернее пробираемся, проламываемся через полутораметровый снежный покров. Двадцать метров преодолеваем минут за пять. Снег уже и за шиворотом и в штанах… Рота начинает выражать Громову свое отношение:

— Вася, урод…

— Зачем спалился?

— И все сейчас за тебя страдают…

Вася пытается отбрехаться:

— Так ведь вчера все пили…

— Ладно… рассказывай… только про себя! — наконец-то соглашается вымученная рота.

Иванов стоит у казармы. Он не слышит о чем шепчется рота, но по своему опыту наверняка знает, что происходит сейчас в коллективе.

Громов орет:

— Товарищ майор! Я вспомнил!

— Рота на исходную! — командует ротный и когда мы возвращаемся к казарме, говорит: — Рассказывай!

— Ломиков меня застукал вчера возле магазина!

— Так… уже хорошо… и что было дальше?

— И забрал у меня бутылку водки.

— Чего-чего?

— А, вспомнил — две бутылки водки!

— Водки?

— Стоп, не водки… кажется спирта! Да, точно! Две бутылки спирта!

— Выводы?

Громов смотрит себе под ноги, потом говорит:

— Я спалился…

— А что я вам каждый день говорю? Кто вспомнит?

— Делайте что хотите, только не палитесь… — тихо шепчет Громов.

— Правильно. А ты спалился. В казарму бегом марш! Строится на цэпэ!

Мы поднимаемся в казарму. Строимся. Сейчас начнется самое интересное… Громов выводится из строя. Стоит, опустив голову.

— Помнится, ты мне обещал, что больше ничего криминального совершать не будешь! — говорит ротный.

— Когда это было? — Вася пучит глаза.

— Когда ты на кичу ездил. Вспомнил?

— А при чем здесь это?

— Как при чем? Ты же дал клятву, что больше ничего криминального…

— Товарищ майор, вот тут вы не правы! Я тогда обещал больше дихлофос на голову себе не лить, кроме этого ничего я не обещал! А вчера я дихлофос в руки не брал, а спирт на свои кровные покупал!

Ротный аж рот открыл.

— Ух ты, выкрутился… хорошо, тогда поклянись сейчас, что с твоей стороны на роту никаких залетов больше не обрушится!

— Не, так не могу… — Громов качает головой.

— Почему?

— Так это… ведь даже страховые компании сразу от всего не страхуют! Страховать надо от чего-то конкретного! Например, могу поклясться, что больше в тот поселок не пойду… а от всего сразу не буду!

— Какой боец нынче умный… — усмехается ротный. А рота уже вся держится за животы. — Ладно, составлю к вечеру тебе список залетов, от которых ты будешь страховаться! Будешь по каждому конкретно присягать на верность Родине! Понял?

— Понял.

— Встать в строй.

— Есть встать в строй! — Громов предельно четко выполняя строевые приемы, возвращается в строй. Эта четкость в исполнении поворота и строевого шага добивает роту. Некоторые уже не могут смеяться, а плачут.

Ротный ходит перед строем.

— А знаете, ребятишки, что в этой истории самое плохое? А самое плохое это то, что Ломиков вчера напился как свинья и наблевал на мою машину. Чья косвенная вина лежит на этом проступке?

— Что, моя? — Громов поднимает голову. — Я ему пойло в рот не заливал!

— Считай, что заливал, — говорит ротный. — Теперь на будущее: если еще раз чужие роты будут напиваться за наш счет… то я сильно расстроюсь! А когда я расстраиваюсь, то для успокоения бегаю марафон. Только побегу я не один, а с вами. А вы со всем вооружением роты. Договорились?

— Договорились… — кивает только Громов.

— Да, хотел же вас обрадовать…

Рота напряглась. Все знали, чем может «радовать» ротный.

— В связи с установлением устойчивой низкой температуры, утренняя пробежка пока отменяется!

— Ура! — одиноко крикнул вроде прощенный преступник.

— Поэтому сейчас мы все идем в спортзал заниматься рукопашным боем! Попробуйте угадать, с кем сегодня я буду работать в полный контакт?

Молчание прервал Громов:

— Товарищ майор, у меня голова что-то разболелась…

— После вчерашнего?

— Нет, хронический менингит…

— Ничего страшного… обещаю в голову не бить.