Спецоперация, или Где вы были 4000 лет?

Но самым важным гостем был Александр Н. Стар с группой «Вау-банк». Его ждали больше всего. Прежде гостей из Москвы такого уровня здесь живьем никогда не видывали. Но, похоже, спецоперация и новая реальность вносили свои коррективы. Поговаривали, что для укрепления духа и поддержки глубинного народа столичные артисты отправлялись по разнарядке на концерты по маленьким городам и деревням, так они зарабатывали очки перед властями, ставя себе метку правильного патриота. За особые заслуги отправляли на «освобожденные» территории Соседней Страны.

Пока Александр Н. Стар готовился, выступали коллективы из соседних деревень и поселений.

Открывал вечер глава администрации, который, несомненно, был любимцем местных (они его выбрали, да, в деревнях пока можно выбрать главу администрации) и не любил много говорить. Поэтому просто пожелал процветания жителям деревни.

Высокие гости из района были более многословными и выглядели неуместно в костюмах и вечерних платьях. Многие из них пытались скрыть свое произношение и фрикативное «г», но им это удавалось через раз.

Петр слушал их и думал, почему сельские жители, которые уехали из деревни, даже если из деревни они перебрались в совсем маленький районный центр на 40 тысяч жителей, так усиленно пытаются скрыть свое происхождение? Как будто им стыдно быть рожденными в деревне. У нас есть даже выражение такое «деревенщина» и «можно бабу вывезти из деревни, но деревню из бабы никогда». Это все такой дешевый цинизм. Громче всех орут на «понаехали тут» те, кто сам «понаехал», но раньше.

Петр думал о том, что когда пришла революция в 17-м и деревенские начали уходить в город, потому что в деревнях есть было нечего, несмотря на обилие ресурсов и земли, вот тогда начался этот процесс унижения деревенских жителей. И первыми, кто унижал их, были сами бывшие соседи, которые из крестьян превратились в рабочих. Отголосок этого проявляется в женщинах и мужчинах, которые пытаются скрыть свое фрикативное «г», потому что по правилам русского литературного произношения нужно было произносить «г» как взрывной.

Эти ставшие городскими большими дядями и тетями на местном уровне рассказывали о том, как прекрасна деревня и как богата она талантами, как они гордятся земляками и все в этом роде. Но звучало неискренне, это звучало так, что ставило границу, видную и понятную каждому, границу между теми, кто уехал и теми, кто остался. А вот о патриотизме к большой Родине, о том, что в это непростое время мы должны все сплотиться и поддерживать наших воинов и вождей они говорили вполне искренне, хотя и также заученными, чужими фразами.

После выступлений районных шишек с рассказом об истории Деревни на сцену вышел местный краевед. После него планировалось состязание для молодежи. А пока вновь показывали окрестные виды на больших экранах, поставленных на сцене перед Домом культуры.

— Это наш глава администрации выбил эти два больших телевизора, где сейчас Деревню показывають. — с гордостью отмечал Михаил, обращаясь к Виктору и пытаясь сделать акцент на том, что они тут не лыком шиты и не в лаптях ходят. — Он у нас вообще мужик ого-го! Болеить за родину малую и че самое главное, не пьющий. Тут мало таких. А ты, Витя, пьешь?

— Бывает, — отвечал его собеседник, — у нас как в роддоме не пить? Если не пить, так и с ума можно сойти: то помрет кто, то 24 часа родить не может. Страшно бывает. А хряпнешь рюмашку, так тебе и сам черт не страшен. Помогает!

— Да и не говори, я вот сам иногда могу. Так-то я вообще не пью, полгода могу не пить и даже год. А потом, как нажрусь до чертиков, что ногами вперед чуть ли не выносят. Плохо мне на следующий день — умираю. Кажется, сдохну. И потом год могу не пить. Ага. Ну а иногда, редко правда, как найдет на меня че, так опять нажрусь. То ж Верка, мать Элкина, и ушла от меня, в город подалась. В райцентр. Мужик у нее там появился. Ну а мне как, мужику, одному жить? Мне в хозяйстве баба нужна. Корову подоить, исть приготовить. Ну и с бабой, оно легче как-то. Галка, нынешняя моя, тоже лаиться, как собака, если пью. Но оно редко бываить, поэтому не сильно. Ейный бывший муж вообще от пьянки подох, замерз зимой, пьяный шел и замерз. А бил ее как! Синяя вся ходила. Поэтому со мной Галке нормально. Я не бью. Я добрый. А Элка, она уже не в меня пошла. Вредная зараза! В мать! Ейной породы.

Михаил достал из пакета, который принес с собой, бутылку прозрачной жидкости, две рюмки.

— Ну че, давай за знакомство! Вижу, хороший ты мужик.

— Водка?

— Обижаешь! На хрен мне эта водка? Стоит, зараза, дорого, а качество плохое. Наш самогон, местный, соседка варить, добавляить туда фруктов и корки апельсиновые. Красота получается. Ну попробуй.

Михаил разлил самогон по рюмкам, мужчины чокнулись и выпили, не закусывая.

— Первую можно и не закусывать. А потом лучше с закуской. Щас пойду у девок шанежек куплю — отлично под выпивку!

На сцену вышел местный краевед и начал свой рассказ.