Спецоперация, или Где вы были 4000 лет?

   Помни, стоя на краю обрыва,
   Мы с тобой калеки, наши крылья сломаны.
   Среди войны, красной грязи стонами
   Наши потоки текут теперь мимо.
   Мимо друг друга, многими жизнями,
   Прикрываясь, словно заборами,
   Нелюбовью железобетонною,
   Телами несбывшимися, голыми, стыдными.
   Я не могу память твою вылечить,
   Чтобы ты увидел, как мы, порванные,
   Лежим на бранном поле, воронами
   Изглоданные подсолнуха семечки.
   Когда-то я думала, что была оставлена
   Всеми на растерзание варварам,
   Пришедшим на мою землю карою,
   Испытанием божественным явленным.
   Но ты был со мной параллельными линиями,
   Воюя с теми же жадными убийцами
   И пустыми, страшными лицами,
   Разбивая их в кровь другою силою.
   Когда я думала, идти бессмысленно —
   Все равно в борьбе силы нет уже —
   Закрывал меня, неодетую,
   Саван света вязал ты мне спицами.
   Где ты был четыре тысячи лет адские?
   Ведь не здесь и не там. Вне времени?
   Под каким ты скрывался именем
   И куда спрятал сети рыбацкие?
   Не пора ли нам снова встретиться,
   Чтоб уйти с того поля бранного?
   Сбросить шлемы с чужими забралами.
   Вечность дымкою легкою стелется.
   Мы в оковах войны, мы связанными
   Ею летами, веснами, зимами
   Проползли уже многими жизнями
   На разорванном брюхе, грязными,
   Позабытыми, разворованными!
   Пробудись ты, вочеловеченный,
   Не ломай больше кости белые
   Раскуроченными снова войнами,
   Через войны глухими стонами,
   Заглушенными, одурелыми.
   Нам нельзя на Земле задерживаться,
   Она делает нас бешеными
   Псами яростными, но ослепшими,
   Богом проклятыми и отверженными.
   Я твою излечу память,
   Только если ты не забудешь
   Лик свой истинный, если сможешь
   Сохранить, на войне не оставить.

— Ты не представляешь, как точно ты передала все, что со мной происходит.

— Представляю, — тихо сказала Маша. — Ты останешься со мной?

— Да, я останусь с тобой. Но сегодня мне нужно вернуться домой: бабушка умерла, маме пока сложно быть одной. Завтра мы обязательно встретимся на работе. И потом еще и еще. Я останусь.

Он встал с кровати, оделся.

— Ночь быстро закончится, и мы будем вместе. — сказал он, закрывая за собой дверь.

Когда Петр выходил из подъезда, ему казалось, что не было никаких шаманских обрядов, встречи с Человеком в капюшоне. Было только ощущение тепла обычной земной девушки, которая любила его здесь и сейчас, телом. Он был почти счастлив, ему было просто хорошо. И только в голове крутилась мысль:

   Я твою излечу память,
   Только если ты не забудешь
   Лик свой истинный, если сможешь
   Сохранить, на войне не оставить.

ГЛАВА 10

Петр стоял перед дверью маминой квартиры, вспоминая, куда положил ключи. Ключей он не находил: ни в карманах, ни в рюкзаке. Видимо, они выпали из брюк, когда он был у Маши. Он повернул ручку в надежде, что мама, как это часто бывало раньше, забыла запереть дверь. Так и оказалось — дверь была не заперта.

Петр перешел порог, споткнулся о веревку. Почувствовал резкую боль в области ключицы, из маленькой раны потекла кровь. В этот момент Петр прямо перед собой увидел разинутую пасть чудовища. Поняв, что это какие-то шаманские штучки, он бросил в пасть зверя висевшую над дверью подкову. Дверь захлопнулась, чудовище исчезло. Петр почувствовал слабость.

— Черт, что это за хрень? — молодой человек увидел медведя, который прошел по коридору на кухню.

Почувствовав сильную жажду, с полки возле двери он взял бутылку с яблочным соком. Открыл крышку, уже собрался пить, как в голове услышал голос Человека в капюшоне.