СПЕЦОПЕРАЦИЯ КРЫМ 2014

На следующий день, на том же «мерседесе» Криницкий вез с Иваном еду и выпивку на другую сторону Майдана. А там, демонстративно раздав свою щедрую «гуманитарную помощь» обитателям палаточного городка, тоже попросил Ивана сфотографировать его с бунтарями у костра.

А когда в лагере появился Парубий, «хозяин» шестеркой увивался возле него и подавал знаки Ивану, чтобы он тоже фотографировал его рядом с этим человеком, у которого было лицо много посидевшего зэка.

– Крым з вамы, Крым з вамы! – с натужным пафосом восклицал Криницкий, плотнее приставляя плечо к Парубию, когда Иван направлял на них мобильник. В лагере «хозяин» разговаривал с людьми только на украинском языке, хотя давалось ему это непросто.

– Запротоколир… Тьфу! Запротоколюй мэне и мого водителя… тьфу! Водия Ивана, – говорил Криницкий дивчине, которая составляла какие-то списки. А потом, позвонив кому-то в Севастополь, Криницкий заорал в машине:

– Та ты шо?! Чалый?!!!

Судя по дальнейшему разговору «хозяина» с каким- то человеком из Севастополя, Иван сообразил, что там тоже началась смута. Мелькали слова «митинг», «бунт», «ополчение», «влада»… «Чалый». Криницкий волновался так, что речь его была смесью украинских и русских слов. А между ними часто мелькало «едрит твою мать».

На следующий день, когда в Киеве началась очередная кровавая битва майдановцев с отступавшими «силами правопорядка», Криницкий приказал Ивану «не совать нос в это пекло», а сам куда-то исчез до вечера.

* * *

Страшные картины наблюдал Иван Потемкин на улицах Киева, где люди убивали людей.

Траурный дым кучерявился над центром города, густо звучали выстрелы – одиночные и автоматные, горели облитые «коктейлем Молотова» солдаты и офицеры, убитых и раненых волокли к машине скорой помощи, за которой прятался Иван. Там в окровавленном и бездыханном офицере Потемкин узнал того самого симферопольского майора, которому неделю назад привозил еду с Криницким. И с которым фотографировался шеф.

«Что творится! – думал Иван, – И все это убийство ради чего?»

Он не успел дать себе ответа.

Присел, затем упал на мокрый асфальт возле машины с красным креслом, потому что шальная пуля шваркнула в жестяной бок санитарки. И, казалось, ему куда страшнее было не то, что его могли убить, а то, что новое итальянское пальто пропитается мокрой февральской грязью.

Шевельнулся, завибрировал в нагрудном кармане, у самого сердца, мобильник. И – еле слышный крик мамы в трубке:

– Сынок, сынок, ты там живой?

И тут же – тревожный голос отца:

– Я тебе приказываю, немедленно домой! Домой, слышишь!

А следом – опять звонок Криницкий:

– Пропеллером к машине, я ранен!

Когда Иван примчался к машине на стоянке у «Оперы», Криницкий уже сидел в салоне с забинтованной головой и разговаривал по телефону со своим заместителем Фишманом:

– Степан, я ранен… И Федоровичу тут полный п…ц, – траурным голосом говорил он, – ты понимаешь теперь, чем все это нам грозит?… Это катастрофа, Степан!… Что? Да, да, да! Надо идти и к Чалому, и к Аксенову!… Иначе все рухнет. Теперь мы должны сидеть одной жопой на двух табуретках, Степан! Время такое…

Выключив мобильник, Криницкий приказал Ивану:

– При на Крым.... Бери на Фастов, на Белую Церковь, на Умань…

– Андрей Гаврилович, где вас так ранило? – осторожно спросил Иван, поглядывая в зеркало заднего вида на шефа.

– Вражеская пуля, Ваня, вражеская пуля, – то ли всерьез, то ли в шутку ответил Криницкий (он, конечно, не сказал водителю, что разбил голову в тот момент, когда спьяну свалился с крыльца ресторана, в котором выпивал с киевскими дружками из администрации президента).

* * *

Когда вернулись в Крым, радость матери Ивана была несказанной. А отца он дома не застал:

– Он уже три дня митингует, – сказала мама, – Там у Верховного совета такое творится! Убить же могут… Бандеровцы понаехали в город, татары восстанием грозят, если Крым от Украины уйдет. Тут может случиться похлеще, чем в Киеве…

Вечером Иван Потемкин смотрел телевизор. Диктор траурным голосом говорил: «20 февраля 2014 года восемь автобусов с крымчанами, участвовавшими в акциях «антимайдана», возвращались домой. Под Корсунем, Черкасской области, автоколонна попала в засаду, устроенную вооруженными экстремистами. Крымчан ждали. В одном из автобусов ехала Екатерина Солодилова из Симферополя. Она с содроганием вспоминает те нескончаемые часы страха, которые пришлось пережить»…

– Мама, мама! – закричал Иван, – По телеку Катю Солодилову показывают!

Катя жила в одном доме с Потемкиными.

Мама вбежала в комнату с белыми от муки ладонями, прижала их к груди, запричитала:

– Боже мой, боже мой, что же творится…

Катя рассказывала: