Спецоперация Крым 2014

Отказавшись от выполнения условий Соглашения, главари оппозиции вместо мира выбрали войну. После короткой передышки в столице Украины снова заскрипели, задымили, запахли кровью жернова гражданской войны. В гигантском киевском кратере лютой ненависти множилось количество убитых и раненых. Бандиты Майдана с фашистской яростью продолжали биться с милицией на Шелковичной, на Липской, в Крепостном переулке.

Переворот в Киеве уничтожил Соглашение между Януковичем и оппозицией, окончательно похоронив надежды на мирное урегулирование конфликта

* * *

Офицер севастопольского «Беркута», облитый «коктейлем Молотова», факелом горел на Грушевского. Командир группы спецназа Петр Сарматов (в шлеме, с резиновой дубинкой) с кем-то из своих рванул по темному Крепостному переулку следом за хлопцами, бросавшими огненные бутылки. Настигли одного, повалили в снег. Петр сорвал с него балаклаву, посветил фонариком на лицо – пацан, сопляк совсем.

– Дядечко, ой, дядечко, не быйте… Я бильше не буду!

– Сволочи! Гады! Что вы с детьми делаете? – слышался лютый женский голос откуда-то с ночных балконов.

Сарматов только-только хотел что-то спросить у пацана, как что-то тяжелое бухнуло сверху ему на шлем. Петр потерял сознание. Очнулся, когда сержант Бутенко густо и неуклюже бинтовал ему голову – все было будто в марлевом тумане. Кровь сочилась по губам, Сарматов стирал ее рукавом. Бутенко пошарил фонариком по тротуару – свет выхватил из темноты железную мясорубку, ту, что прилетела с балкона на голову Сарматова и пробила шлем. Петр, сцепив зубы от боли, напялил продырявленный мясорубкой шлем на забинтованную голову и вернулся с бойцами на позицию в Крепостном переулке.

Там к полуночи битва вроде стихла. Ночью надо было снова зачищать Майдан. Командир Севастопольского «Беркута» Сергей Колбин докладывал кому-то по мобильнику:

– У меня четверо пострадавших… ожог, огнестрельное ранение, перелом руки, пробитая голова…

А затем – уже с матом:

– Мать твою! Оружие дайте! Дайте оружие!

Боевое оружие севастопольскому отряду так и не дали. Спецназовцы отбивались из помповых ружей резиновыми пулями. А Петру Сарматову досталась пуля настоящая, свинцовая. В ночной операционной киевской поликлиники она звякнула в белое эмалированное корытце, выпав из пинцета хирурга:

– Вам, повезло, – сказал Петру старый доктор, прижигая рану, – пуля вошла неглубоко, до кости не достала. Да и к тому же она малокалиберная. В другом случае могли остаться без руки…

Сарматов взял киевскую пулю на память.

На долгую память…

* * *

В тот же день, 21 февраля 2014 года, когда было подписано Соглашение, представители Евросоюза и оппозиции так надавили на Януковича, что он согласился убрать отряды и симферопольского, и севастопольского «Беркута» из Киева. Командиру отряда Сергею Колбину и его починенным министр внутренних дел Украины Виталий Захарченко приказал срочно покинуть столицу и возвращаться в Крым.

Беркутовцы это решение встретили кинжальным огнем лютых матюков.

В автобусах, мчавшихся на юг, только и слышалось сквозь зубы:

– И за что мы бились?

– Нас предали.

– Нас подставили.

* * *

В автобусе вместе с мрачными бойцами севастопольского «Беркута» ехал юный солдатик внутренних войск Украины. Помятый, худой, синяк под глазом, в руках – костыли.

– Это че за фрукт? – спросил Сарматов командира.

– Наш хлопец, крымский, – ответил Колбин, – тоже тут отвоевался. И ему на Майдане здорово досталось. Ранен в ногу. Сбежал из больницы. Домой с нами едет.

В автобусе Сарматов усадил солдатика рядом с собой. По дороге познакомились, разговорились. Парня звали Артемом, был он родом из Симферополя, на военную службу призвался весной 2013 года, его полк стоял в Сумах. Когда вспыхнуло на Майдане, один из батальонов полка, в котором служил Артем, перебросили в Киев.

Артем рассказывал Сарматову:

– Наш взвод бандеровцы окружили на Липской. У нас в руках были только щиты и резиновые «демократа – заторы». Нескольких наших повязали, а я со своим отделением из окружения чудом вырвался. Но пулю в ногу получил. Меня друзья дотащили до больницы. Пулю извлекли, но врач сказал, что после операции надо лежать – была угроза гангрены. Меня и уложили. Вместе со мной был сослуживец, парень из Днепропетровска. Тоже простреленный. Он у нас в роте был всего четыре месяца, а три из них провел, как и я – на Майдане. И тут к нам в палату заходит молодая такая красивая девушка – я ее сразу узнал, она у нас в Крыму в прокуратуре работала, по телегу много раз видел. Поклонская. И говорит нам:

– Спасибо, ребята, вы герои!

А тот парень из Днепра отвечает ей:

– И вам спасибо, только какие же мы герои, если нас так постреляли-побили? Меня в жизни никто так не бил! Я так и не понял, за что нас на Майдане били!