Спецоперация Крым 2014

Капитан I ранга Кручинин (он был в составе делегации) принес тогда Касатонову справку о национальном составе флота. И пока адмирал читал ее, Александр Иванович заметил, что в тексте выступления командующего красным фломастером было подчеркнуты несколько строк, напротив которых стояли три жирных восклицательных знака: «Требование принимать присягу чужого государства считаю преступным. Черноморский флот сохранит статус-кво до выработки политического решения на уровне президентов двух стран – России и Украины».

После выступления Касатонова в зале Рады повисла леденящая тишина. Все депутаты сидели, словно окаменевшие. Кравчук первым пришел в себя:

– Товарищ адмирал Касатонов, – холодным тоном сказал он, – я уважаю вас как офицера, но категорически не разделяю вашу позицию. Можете быть свободны…

* * *

Из рукописи Кручинина:

«А тем временем обстановка на нашем Черноморском флоте продолжала накаляться. По кораблям и гарнизонам уже гулял «неофициальный» клич Киева, обращенный к военнослужащим-украинцам, находящимся в Крыму – бросать службу «москалям» и присягать Украине. Среди личного состава усиливалось брожение».

В 126-й дивизии береговой охраны в Симферополе большинство личного состава согласилось принять украинскую присягу, похожая картина наблюдалась в 63-й бригаде ремонтирующихся кораблей, в 39-й дивизии морских десантных сил. В Донузлаве противолодочная бригада во главе с командирами приняла украинскую присягу, еще семь офицеров из школы водолазов поступили также…

Когда стало известно, что на сторону Украины перешли два адмирала российского Черноморского флота, командующий приказал провести суд офицерской чести и объявил, что снимает «перебежчиков» с должностей. А еще одного из таких, младшего офицера, командира роты учебного отряда капитана Геннадия Ситникова, командующий вызвал «на ковер», чтобы поговорить с глазу на глаз. Капитан объяснил свое решение с мальчишеской чистосердечностью:

– Мне нечем кормить жену и двоих малолетних детей. В части ни денег, ни продпайков уже три месяца не выдавали. А украинцы и деньги платят, и пайки дают. Вот я и решил: если меня кормит украинский народ, ему я и должен служить.

И никакие аргументы Касатонова насчет «тягот и лишений», которые обязан мужественно переносить давший клятву военный, никакие призывы к совести и чести офицера не помогли – капитан от своего решения не отказался.

Однажды командующему позвонил комбриг Донцов и сообщил, что на тральщике поднят флаг незалежной. Касатонов сказал ему:

– Ну, и каких слов ты от меня ждешь? Что похвалю, по головке поглажу? Наводи порядок в бригаде!

Через час комбриг перезвонил: «Товарищ командующий, все выполнено. В кулачном бою победа осталась за нами…»

На крейсере «Кутузов» старпом на общем построении экипажа тоже поднял жовто-блакитный прапор. И там не обошлось без рукоприкладства…

Начинались брожения и среди крымской власти. Севастопольский горсовет первым на полуострове поднял украинский флаг, местное управление КГБ перешло в подчинение Киеву, стало департаментом СБУ – Службы безпеки (безопасности) Украины. Сотрудники СБУ начали разлагать флот, вербуя офицеров и матросов, по второму кругу составляя списки готовых принять присягу…

Командующий флотом все громче бил в тревожные колокола, ежедневно звонил в Минобороны, Главкомат ВМФ, отправлял туда телеграммы. Почти в каждой из них были одни и те же слова: «Проблема требует срочного принятия решений на высшем политическом уровне».

Однажды, когда капитан I ранга Кручинин принес такую секретную депешу на узел связи, ему позвонил дежурный в приемной командующего и сообщил, что адмирал требует вернуть документ – нужно внести какие-то добавления. На глазах у Кручинина Касатонов сделал в самом конце телеграммы приписку: «В данной критической ситуации полагаю целесообразным приезд Верховного Главнокомандующего на флот, чтобы на месте оценить ситуацию и выработать необходимые решения».

В тот же день Касатонову позвонил министр обороны маршал авиации Шапошников и сообщил, что у него состоялся разговор с президентом и тот пообещал приехать на Черноморский флот.

Ельцин почему-то прилетел не в Севастополь, а в Новороссийск. Туда же пришел и крейсер «Москва», на котором командующий флотом должен был докладывать президенту России обстановку и свои предложения.

Было это 28 января 1992 года. Накануне детали визита Ельцина и своего доклада ему Касатонов основательно обсудил с Главкомом ВМФ Чернавиным.

Обсуждение в кабинете с закрытой на замок дверью шло «беззвучно» – адмиралы передавали друг другу рабочую тетрадь с записями о том, как с максимальной выгодой для России и на каких условиях желательно поделить с украинцами гарнизоны, базы, корабли, аэродромы, береговые сооружения. Касатонов не был уверен, что в его кабинете нет записывающей аппаратуры. В тот период некоторые офицеры штаба флота уже работали на Украину…

При Касатонове Черноморский флот все еще был силищей – 833 корабля, почти 100 тысяч офицеров и матросов