Спецотдел-2

— Стажёру и ещё паре молодых ребят предлагали уйти во внешнее оцепление, — шепнул Аз на ухо старшему. — Но они ни в какую.

Макс подошёл к старшему и быстро пояснил:

— Вот, нашли для них нужное зеркало и защиту поставили. Они хотели, чтоб их унесли подальше, но начальство велело тут оставить. В принципе, дельная мысль.

— Готовимся к призыву! — скомандовал Азамат.

Взялся за рацию и уточил:

— Зал вызывает базу. К ритуалу готовы. Приём.

— База на связи. Мы тоже готовы. Действуйте.

— Через две минуты.

Аз сунул рацию в чехол на поясе и объявил:

— Вызываем тремя способами. Сначала Я-три: призыв Сокольского. Потом, девочки, ваша очередь, — четыре девушки из разных групп сосредоточенно кивнули. — А потом все вместе типовой призыв.

Макс поставил зеркало у полуперегородки, отделяющей, насколько помнил Егор по фото, зону со столиками от танцевальной.

Аз, глядя на часы на экране телефона, скомандовал:

— Начали!

Я-три вошли в круг перед стойкой. Старший развязал мешок, и его парни живо водрузили на неё три свечи, пучок чёрных перьев, несколько тёмно-красных камней и ворох сухих трав.

Разложили перья и камни. Зажгли свечи. Раскрошили травы. Старший сыпанул остро блеснувшую зеркальную пыль на огоньки.

Егору показалось, что свет в зале на полмига померк, но больше ничего не случилось.

Я-три вышли из круга и отошли к правой стене.

На их место заступили девушки, успевшие подготовиться: распустили волосы, расстегнули пуговицы, ремни и пряжки. У каждой в руках маленькое зеркальце.

— Начали, — шепнул Азамат.

Девушки синхронно вдохнули и размеренно заговорили хором:

— То, что за дверью, то, что за гранью, то, что за зеркалом, приди! То, что за дверью, то, что за гранью, то, что за зеркалом, приди! То, что за дверью, то, что за гранью, то, что за зеркалом, приди!

Знакомые голоса звучали чуждо, торжественно и жутко.

— Из темноты, из-за черты — приди! Из темноты, из-за черты — приди! Из темноты, из-за черты — приди!

Потусторонний ветер шевельнул волосы девушек и холодком коснулся кожи зрителей. Свет мигнул отчётливо.

Девушки вышли из круга, и к каждой потянулась её группа: поддержать, ободрить, защитить.

— Призыв второго уровня. На счёт три, — велел Аз. — Раз. Два. Три!

Знаки слились и медленно подплыли к зеркалу за барной стойкой. Осели светящимся узором на гладкой поверхности и мигом растаяли.

Свет мигнул и снова разгорелся, но уже не освещал ничего, а только еле-еле разгонял темноту вокруг лампочек и диодных лент.

Из зеркал, как из открытых окон, дохнуло холодом и... нет, не ужасом, которого ждал Егор. Тоской. Отчаянной беспросветной тоской. И еле уловимым желанием. Странным, почти неопределимым на первый не взгляд даже, а вдох. Что-то, что заставляет беспокойно озираться. Что-то, что будто ощупывает голову изнутри. То ли щекочет, то ли зудит.

Тревога.

Тоска.

Одиночество.

Голод.

Оно хочет съесть тебя. Ты хочешь съесть его.

Нет, не его. Ты хочешь съесть всех, кто рядом. Тех, до кого можно дотронуться. Поглотить. Чтобы они остались. Остались с тобой. Вместе. Навсегда.

Оно всё ближе. Вы звали — и оно пришло.

Огни пролетающих вдалеке машин.

Взмах птичьего крыла в высоком небе.

Звуки будто сквозь воду, приглушённо. Далеко. Слишком далеко.

Так же далеко ненастоящими молниями сверкает, разряжаясь, защита.

В том же нигде тихо пиликает телефон. Но некому ответить. И некому звонить.

Нет никого. Нигде. Никого. Никого. Никого.

Кто тут? Ты здесь? Ты есть?

Останься со мной.

Не уходи.

Будь со мной.

Будь во мне.

Зеркала потемнели — и внутри зазеркальной черноты медленно прорисовался силуэт.

Егор отстранённо — будто не о том, что творится вокруг, а о происходящем в фильме, — подумал, что невозможно даже представить, что этот монстр сделал бы с ними, не будь на каждом базовой защиты. А следующая мысль: поможет ли защита? Выдержит ли? Если нет, то все погибнут.

Этого допустить нельзя.

Его новая группа не останется здесь навсегда.

Видеть, слышать и дышать стало чуть легче. Самую малость, но достаточно для того, чтобы разглядеть в полутьме зазеркалья высокий широкоплечий силуэт без лица с наростами на ногах.

У монстра человеческая фигура, облачённая во что-то вроде старотипного защитного комбинезона. Вместо лица глазастая слепая личина противогаза. А на ногах, у ног, не наросты — куклы. Пыльные грязные старые куклы.

Монстр шевельнулся — и темнота вокруг него сгустилась, начала расползаться из зеркал в зал, к людям. Медленно, неотвратимо.

Сквозь стену в здание влетели сияющие знаки: вот и спецназ. Значит, на самом деле прошло всего минуты три, не больше. А Егору казалось, что он стоит напротив тёмных зеркал часы.

Знаки врезались в зеркала, высветив стократно повторённую в отражениях фигуру монстра.

Секунду ничего не происходило, а затем все зеркальные поверхности задрожали, будто вода, подёрнувшаяся рябью.

Монстр поднял руку то ли приветствуя, то ли прощаясь.