Спецподразделение Чистки

Был он примерно моего возраста, только совсем щуплый и щегольски одет. Еще чувствовалась в его поведении какая-то непонятная легкость, даже бесшабашность, наверное. Было абсолютно ясно, что ему ничего не стоит проиграть в казино целое состояние, а затем отправиться на веселую вечеринку. Но не нравилось мне в незнакомце совсем не это. Неприязнь вызывали его маленькие, бегающие из стороны в сторону, хитрющие глаза. Они напомнили мне почему-то глаза Лозика — того самого, если вы помните, которого я «обработал» еще в отрочестве. Уж типаж-то у них был один, только социальные условия разные. Вот поэтому из одного получилась «шестерка», и закончил он свои дни в вонючем пригороде. А второй, наверняка благодаря деньгам родителей, стал франтовым парнем, который за несколько сотенных мог снять практически любую девчонку в округе. Но и тот и другой мне были одинаково неприятны.

К концу вечеринки незнакомец все чаще стал приглашать танцевать Катарину и вести с ней длинные задушевные беседы. И по тому, как они иногда поглядывали в мою сторону, я понял, что разговор ведется именно обо мне. Но Ката была по-прежнему веселой, и, значит, ничего предосудительного тот неприятный тип ей не говорил. А что до украдкой бросаемых в мою сторону взглядов — к этому я уже давно успел привыкнуть.

После третьего или четвертого — точный счет я не вел — совместного танца Катарина со своим партнером подошла ко мне.

— Селий, — весело пролепетала она, — хочу тебе представить Марка Рейзера, своего давнего приятеля. Он страстно желает с тобой познакомиться.

— Вот как? — Я изобразил на своем лице искреннее удивление и, не вставая с кресла, протянул руку для приветствия.

Ладонь Марка оказалась мягкой, влажной и неприятно холодной, как у врача, который следит за своей стерильностью.

— Ну вы тут поболтайте, — Катарина многозначительно, шаловливо пригрозила мне своим маленьким пальчиком, — а я пойду к гостям. Вон уже некоторые собираются уходить…

Катарина плавно, словно в танце, повернулась и незаметно слилась с толпой своих гостей. Не дожидаясь моего приглашения, Марк опустился в стоящее рядом, пустовавшее весь вечер кресло и по-хозяйски закинул ногу на ногу.

— Катарина хорошая женщина, — произнес он, бросив быстрый взгляд в сторону гостей. — Хорошая и любит вас… Но к сожалению, ей не хватает дальновидности и практичности, столь присущих ее отцу.

Я молчал. Марк достал из кармана своей жилетки сигару и, откусив кончик, сунул ее в рот. Затем он, также вольно щелкнув зажигалкой, прикурил и тут же глубоко затянулся..

— Не предлагаю вам, потому что знаю — вы не курите, — произнес Марк, выпустив в воздух клуб едкого дыма. — Катарина много мне о вас рассказывала, признаюсь честно — по моей просьбе. Я, знаете ли, в отличие от остальных ее друзей, не отношусь с предубеждением к вашей профессии. Даже, можно сказать, я уважаю ваш выбор. Чистка… Это, наверное, так волнующе опасно и в то же время интересно.

— Да, — сухо, как и следовало говорить майору Чистки, ответил я, ничего не сказав про выбор. Его-то у меня как раз и не было. — Да, бывает интересно и опасно — по-разному… Но, конечно, чаще опасно и мерзко.

Я старался говорить беспристрастно, как сторонний наблюдатель, который сам никогда в чистке не участвовал. Но был ли мой голос по-настоящему беспристрастен? Я не знал этого. И того также не знал, не проглядывают ли наружу мои истинные чувства. Не бросается ли в лицо вина, столь очевидно проступающая на моей спине капельками холодного пота. Я боялся — боялся, что Марк видит, как нервно сжимаются мои пальцы на подлокотнике кресла при одном упоминании о Чистке.

Если кто-то считает, будто я ощущал ответственность за уничтожение многих невинных жизней, то он не прав. Это только моя спина вспотела. И то лишь потому, что я вспомнил Лока. Вот единственная та вина, которую я нес в себе. А все остальное… Разве чувствуют себя виноватыми все остальные люди, пожиная плоды моей работы? Разве чувствуют себя виноватыми, члены Совета? Конечно же нет! По сути своей, все человечество — одно подразделение Чистки. И эта истина не требует какого-либо доказательства. Для меня она непреложна!

Я наклонился к передвижному сервировочному столику и, взяв наполовину опорожненную бутылку с коньяком, налил себе рюмку.

— Не желаешь? — поинтересовался я у Марка.

— Нет, — выпустив очередной клуб дыма, ответил он. — Может, только вина…

Я посмотрел на сервировочный столик. Там был лишь коньяк. Марк явно рассчитывал, что я сейчас поднимусь и принесу ему вина. Но угождать Лозикам было не в моем духе.

— Сожалею, — произнес я, — здесь только коньяк. Марк проглотил «пилюлю» достойно. Видно, я был ему зачем-то нужен.

— Какие пустяки, — вяло выговорил он, вновь глубоко затянувшись. — Вино хорошо лишь в умеренных дозах, а свою я уже сегодня принял. Могу я поинтересоваться у вас, Селий, чем вы собираетесь заняться после отставки?

— Ты имеешь в виду заработок? — спросил я, сделав глоток из своей рюмки.

Коньяк растекся приятным теплом по всему телу, и ко мне вернулась моя прежняя уверенность.