Спецподразделение Чистки

За пять лет нашей учебы ничего существенного со мной не произошло. Каждый последующий день был похож на предыдущий, и, казалось, не было им конца. За пять лет из нас в буквальном смысле слепили здоровенных детин с железными нервами — причем без всяких «боликов». Но и об умственной подготовке не забывали. Надо сказать, что из двенадцати часов учебы в день семь отводилось именно на умственное совершенствование. Возможно, такова была программа только будущих лейтенантов, но факт остается фактом. Остальные пять часов были для физической подготовки… «А как же свободное время?» — спросит кто-то. Имелось и такое.

Остальные двенадцать часов в сутки, которые были раскиданы между занятиями, милостиво отдавались в полное наше распоряжение. И за это время мы должны были успеть: позавтракать, пообедать, поужинать, сходить энное число раз в туалет, убрать свою комнату, подготовиться к следующему занятию и в конечном счете поспать. Если оставалось время на что-то еще, то никто тебе и слова поперек не говорил. Но такового не было. Первые месяцы нам и поспать-то удавалось не больше трех-четырех часов в сутки. И с непривычки было трудновато.

Но затем мы научились более умело планировать свое время, и стало полегче. Нам удалось даже привыкнуть к своему жесткому графику как к само собой разумеющейся детали нашей жизни.

Была еще одна немаловажная особенность в подготовке спецподразделения Чистки. Нас не подавляли — тут психолог не соврал. Ничего похожего с армейской подготовкой в Чистке не было. Здесь тебя не пытались с первых же мгновений унизить и показать всю твою ничтожность. К нам относились с уважением, но с требовательностью. Если по тревоге ты замешкался, никто на тебя не орал и не наказывал нарядами. Но можно было не сомневаться, что вечером с тобой проведет беседу психолог. Опять же спокойно он объяснит необходимость твоей постоянной готовности и полной самоотдачи. Не скажу, чтобы беседы были такими уж неприятными, но иногда на них я чувствовал себя туповатым школьником, которому все никак не могут втолковать, что бить стекла мячом нехорошо. И тогда чувство собственной неполноценности заставляло тебя за доли секунды вскакивать с постели, когда ты всего десять минут назад заснул; из последних сил карабкаться на скалу, когда хочется плюнуть на все и вернуться в родные тюремные застенки; нырять в прорубь и плыть подо льдом в холодной воде десятки метров, выискивая выход на поверхность. И делать многое другое, даже такое, что, я всегда полагал, не под силу человеку.

Правда, находились среди нас и такие, которых не пронимали беседы с психологом. Этих просто отсеяли: двоих в первые два месяца и еще одного через полгода. И когда нас осталось всего трое, началась настоящая подготовка, как говорил психолог: «Подготовка верхнего уровня». Нет, физически нас не перенапрягали — все же мы были еще пацанами, но вот все остальное…

Чего стоили одни лишь псевдовысадки! На первой, не стану кривить душой, у меня сдал желудок — и не только у меня, как я узнал впоследствии. Иллюзия агрессивной среды была почти совершенной…

Я стоял на берегу голубого озера, выглядевшего столь мирным, что невольно хотелось раздеться и искупаться в его чистых прохладных водах. Рядом со мной находились четверо солдат Чистки — каждому лет по восемнадцать, как и мне.

Что-то беспокоило, заставляя против воли оглядываться по сторонам и ждать какой-нибудь пакости. От кого? А черт его знает! Я чувствовал себя цыпленком, который лишь мгновение назад вылупился из яйца. Окружавшее меня безмятежное спокойствие, легкий ветерок, путавшийся в моих стриженых волосах, бездонное темно-синее небо с сияющим красным солнцем — все было неестественным, огромным и непонятным. Даже мои руки выглядели как-то странно. Они казались больше и крепче обычного. Я сделал несколько беспорядочных движений, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, но оно не пропало. Впечатление было таким, словно мое сознание проспало часть жизни тела и теперь не могло привыкнуть к тому, что оно изменилось. Я закрыл глаза. Нужно было как-то отвлечься, избавиться от этого внутреннего дискомфорта, иначе можно сойти с ума.

Я открыл глаза и вошел по колено в озеро. Все, что мне хотелось сделать, — это плеснуть себе на лицо немного прохладной воды, чтобы прогнать прочь неприятные ощущения, но страх вдруг парализовал меня. Это был тупой, животный страх, для которого даже не нужно причин. Я стиснул зубы, через силу прошептал себе:

— Я лейтенант Чистки!!! — и опустил руки в воду. Мне показалось, что я простоял в этом глупом положении целую вечность. Возможно, так оно и было, но когда я оглянулся — мои ребята находились там же, где и раньше. Кажется, за всю эту вечность они даже не пошевелились.

«Как манекены», — подумал я и плеснул себе на лицо воды.

— Черт!!!

Мой вскрик больше всех, наверное, напугал меня самого.

— Лейтенант?.. — Кто-то из солдат тронул меня за плечо.

— Все в порядке, — тихо ответил я. — Все в порядке.