Спецприключения Миши Шерехова

"Али" был как всегда точен и аккуратен – он появился ровно через полчаса после назначенного времени. Местные мальчишки, которые на углу играли в "альчики", и вначале не обращали внимания на белого господина в строгом черном костюме, к концу вторых пятнадцати минут оставили игру и окружили этого странного европейца, который за полчаса даже в тень не зашел. И стали выпрашивать у него мелочь на щепотку анаши – слабого наркотика местного производства. Разогнав эту "амшару", "Али" долго по-восточному приветствовал Шерехова, расспрашивая его о здоровье матери его детей и двоюродного дедушки детей его матери.

Обсудив все предварительные вопросы, необходимые в начале каждой оперативной встречи и договорившись, что по легенде они познакомились на концерте Стравинского, а разговор на встрече вели о живописи Ренуара, Шерехов тут же перешел к делу, попросив охарактеризовать некоторых из жен ибн-Сауда. "Али" добросовестно выполнил просьбу своего друга, правда, несколько увлекшись несущественными деталями интимного характера, ставшими ему известными по роду службы. И все это время по ходу рассказа "Али" мозг Шерехова лихорадочно работал в одном направлении – как подвести "Али" к мысли о необходимости знакомства его со второй любимой женой эмира. Может быть, сказать, что по его данным она собирает марки и он, Шерехов, хотел бы обменяться с ней монгольской серией о космосе с бахрейнской серией о русском балете?

Рассказы "Али" продолжались уже третий час, когда Шерехов нашел выход – он решил сказать, что безумно влюблен в Чичак – вторую жену эмира– и хотел бы, чтобы он, "Али", организовал ему свидание с милой его сердцу восточной красавицей, чей гибкий стан, небесного цвета шальвары и фиолетовый оттенок паранджи которую уже ночь не дают ему покоя.

Душа похолодела у Шерехова, когда по расширенным зрачкам "Али" он понял, что смысл сказанного им дошел до сознания его верного помощника. Наступил критический момент многолетнего сотрудничества. Как поведет себя "Али"? Сможет ли он переступить ту невидимую грань, у которой будут бороться верность королевской семье и желание скопить за счет советской разведки деньги на нового верблюда? Неподвижный взгляд "Али" как нельзя более красноречиво говорил такому тонкому психологу, каким был майор Шерехов, об острой бескомпромиссной душевной борьбе двух вышеперечисленных мотивов.

Но вот бледность лица "Али" сменилась прежним загаром и в глазах вновь заискрилась живая мысль. Кризис миновал. Хитро улыбаясь, "Али" переспросил Шерехова, правильно ли он понял, что светлое чувство майора к Чичак так помутил его разум, что тот хочет снискать на свою голову гнев самого Аль-Сабаха? А ведь ибн-Сауд в ревности так же страшен как и в любви… Это будет почище международного скандала и одним обвинением во вмешательстве во внутренние, сугубо семейные дела эмира Обдурмана здесь не обойтись. Если Аль-Сабах узнает о связи своей любимой жены с молодым еще мужчиной, дело может принять серьезный оборот, начиная, грубо говоря, кастрацией Шерехова и кончая кастрацией межгосударственных отношений. Подумал ли достопочтеннейший "мейджар Шер-Эль-Хов" об этом?

Несомненно "Али" был прав. Аргументы против он привел с достаточной убежденностью, но отступать было поздно, да и характер задания Центра предполагал работу на грани риска. Не оставалось ничего другого, как довериться "Али" до конца и раскрыть истинную причину необходимости свидания с Чичак. "Али" отнесся с полным пониманием к сложному заданию Центра и через полчаса совместный план действий был оставлен до мелочей, а верному помощнику майора были переданы адреса конспиративных квартир, где это свидание можно было организовать наилучшим образом.

День клонился к закату. Красноватый песок и длинные черные тени как декорации фантастического фильма обрушивали свою тревогу на душу Шерехова, который тщательно вязал узел галстука, готовясь к финальной части своего плана. Да, сегодня должна решиться судьба всех долгих приготовлений. Каким будет этот заключительный аккорд? Сомнения с новой силой поднимались непреодолимым желанием отменить встречу с Чичак… Но надо! Надо!

* * *