Спецприключения Миши Шерехова

Когда он, наконец, переступил порог кабинета Начальника, стрелки настенных часов приближались к одиннадцати.

– Заходи, спринтер! – обрадовался Шерехову Начальник

Удобно расположившись за "Т"– образным столом темного благородного дерева, Шерехов небрежно бросил перед собой видеокассеты и папку с исполненными документами, докладывать которые ему приходилось Начальнику с периодичность смены лунных фаз и небрежно, но с уважением во взгляде спросил:

– Ну, Михайлыч, опять вагоны с сахарным песком?

– Нет, Миша, теперь дело серьезное, – вздохнул Михайлыч и передал Шерехову шифровку на которой красным карандашом была выведена страшная буква "К". Для несведущих буква "К" не означала ничего. Но все сотрудники оперативного управления знали, что буква "К" – это литера контрольного документа, исполнение которого отслеживалось специально подготовленными всем своим богатым жизненным опытом и интеллектом людьми. И люди эти обязательно спросят с человека, которому будет расписан такой страшный документ: "Доложите нам!" И спрашивать будут так каждый день, пока измученный напряжением мысли работник увядшим голосом выдавит из себя номер справки рожденной им в муках оперативного творчества, напрочь перекрывающей требования ненавистного листка с литерой "К".

Итак, перед Шереховым лежала шифровка из одного южного приморского города необъятной России, известного своими черными ночами. И из этой шифровки следовало, что вот такими черными ночами хитрый и коварный враг не только сам пересчитывал вагоны с гуманитарной помощью, идущие из России в братские республики, охваченные братскими разборками друг с другом, но и подговаривал некоторых несознательных российских граждан помогать им в этих подсчетах. Причем враг был так хитер и коварен, что черными ночами при пересчете вагонов не пользовался фонарями, а определял их общее количество, считая на слух парные стуки вагонных колес на стыках рельсов. А белыми днями враг отсыпался и вел благопристойный образ жизни, чем и выделялся от остальных граждан – от честных тем, что днем отсыпался, а от нечестных тем, что вел благопристойный образ жизни.

Враг попал в поле зрения местных чекистов, и спустя полгода встал вопрос, что с ним делать в условиях демократии, гласности и всепрощенческой братской любви российского народа к остальным братским и сестринским народам, которые, впрочем, умело скрывали свои горячие чувства к России под лозунгами самоопределения и независимости от опостылевшей им "империи". И совет чекисты южного города спрашивали у Москвы. А в Москве единственно правильный ответ мог дать только Шерехов, это было известно даже Начальнику, собственно поэтому, Миша и прощал себе некоторые вольности в обращении с руководством. Дочитав шифровку, Шерехов уже был готов дать совет, подкупающий своей новизной, но Михайлыч, поняв, что сейчас опять начнется оперативный экспромт" крупного специалиста по гуманитарной помощи", поспешил взять инициативу в свои руки.

– Не спеши, Миша, подумай, а, главное, – здесь Начальник потупил глаза, – собирай вещи, придется ехать к коллегам в Сочи.

"Ща!", – хотел было возмутиться Шерехов, но вовремя сообразил, что ехать надо к морю за государственный счет, жить и кушать надо будут тоже за деньги налогоплательщика и тут же выразил готовность ехать на помощь сочинским коллегам.

Вопрос был решен и Шерехов, встав достаточно резко, чтобы в очередной раз опрокинуть стул, побежал оформлять аванс, задаваясь одним вопросом: "Сколько? Сколько брать? Сколько брать денег?»

Сборы в дорогу были недолгими. Укладывая в большую спортивную сумку пару белья, чистую рубашку, носовой платок и бритвенные принадлежности, Миша в радостном возбуждении чуть не забыл главное – плавки. Последний раз он их одевал в песках Обдурмана, греясь на раскаленных барханах громадного пляжа, окружавшего столицу полуостровного государства на многие сотни верст. Не удивительно, что плавки Мише пришлось поискать – они лежали на дне старого, не разобранного с той самой десятигодичной давности командировки, чемодане вперемешку с ластами, маской, трубкой и водолазными грузами. Все это перекочевало в спортивную сумку, и сборы были закончены.

Жена Шерехова, привыкшая как настоящая жена контрразведчика к неожиданным отъездам мужа, процесс прощания не затягивала. Только на пороге спросила: "Ты скоро назад?" и, не дождавшись ответа, плотнее закрыла дверь. Ни слезинки, ни вздоха.

"Повезло с женой!" – с гордостью за себя подумал Миша.

* * *