Спецслужбы и войска особого назначения

Когда же болгары спустя месяц задержали причитавшиеся ему платежи, летчик решил, что он сделал ошибку, перейдя к ним на службу, он уже собирался улететь, когда был арестован как неприятельский шпион. Арест поставил американского летчика в довольно затруднительное положение. Его лишили права обратиться к дипломатическому представителю Соединенных Штатов, и так как он не отрицал, что раньше работал по заданиям турецких генералов, то ему трудно было доказать, что он перестал работать на них.

Переданный военному суду, он открыто заговорил б деньгах, которые ему не заплатили, и его приговорили к расстрелу. К счастью, его механик француз Андре Пьерс никогда не питал особенной веры в болгарскую честность; оставшись на свободе, он отнес свою часть заработка в золоте некоему представителю власти. За несколько часов до назначенного на рассвете расстрела «шпиона» француз заплатил большую взятку кому следует, и американца выпустили на свободу.

В августе 1914 года Холл начал выплачивать свой долг находчивому французскому хладнокровию. На второй же день войны он записался в иностранный легион. После трех месяцев войны на его умение обращаться с самолетом обратили внимание, и он был переведен в летный корпус. Он стал членом эскадрильи Лафайетта и в конце мировой войны оказался одним из двух оставшихся в живых участников этой прославленной группы «воздушных чертей». Еще до сформирования этой эскадрильи Холлу, как бывалому военному летчику, собирались давать опасные специальные поручения. Это значило, что ему. пред стояло перебрасывать шпионов в германские военные зоны. Для этого требовалось, во-первых, умение летать ночью, ибо рассвет считался единственно подходящим временем суток для высадки шпиона, и, во-вторых, умение приземляться на незнакомых и неподготовленных площадках. Едва ли менее рискованным был и обратный полет. Этот подвиг надо было повторять каждые несколько дней, каждую неделю, каждые две недели, как только почтовый голубь приносил от шпиона записочку с сообщением, что он готов вернуться на французскую сторону.

Разрабатывая свое нововведение в шпионаже, Холлу приходилось импровизировать все новые и новые приемы. Благодаря своему хладнокровию и летному мастерству он высадил нескольких шпионов и каждого из них доставил затем домой без малейших инцидентов. Но в одном случае его, вероятно, выдали. От шпиона поступило требование на «транспорт», и Холл вылетел перед рассветом, чтобы подобрать своего пассажира на поле близ Рокруа.

Агенты германского контршпионажа знали в точности время и место его приземления. Его ждали пулеметы и стрелки, но, к счастью Холла, западня захлопнулась секундой раньше, чем следовало. От долгой настороженности, душевного напряжения его враги занервничали, и их первый пулеметный залп послужил американцу сигналом об опасности. Он стремительно стал набирать высоту и вышел из поля обстрела. Инстинктивно верным и смелым маневром он спас себя и машит ну, лишь крылья ее оказались простреленными, и сам он получил легкое ранение. Вскоре после этого его, как искусного летчика, наградили военной медалью.

(Р. Роуан. Очерки секретной службы. — М., 1946.)

БЮРО ВНУТРЕННИХ ДОХОДОВ

29 ноября 1971 года Мартин Леви, исполняющий обязанности заведующего отделом борьбы с организованной преступностью в министерстве юстиции США, признал связь преступности с экономикой. Цитируем: «Организованная преступность — не просто присваивание денег. Когда бизнес развивается вяло, открывается простор для организованной преступности. Начавший кредитором становится партнером».

Умозаключения Леви, хоть и были связаны с текущим моментом, абсолютно применимы к ситуации, сложившейся в стране после 29 октября 1929 года — «Черного вторника». В этот день Уоллстрит охватила паника, и эпохе, начавшейся с Гардинга и «возвращения к нормальной жизни» и включившей в себя период «гуверовского процветания», неожиданно пришел скандальный конец.

В последовавшие за «Черным вторником» месяцы и годы Великая депрессия постепенно охватила всю страну, неся с собой безработицу, банкротство, нищету. Условия жизни неуклонно ухудшались: кризис достиг наивысшей точки в начале 1933 года, когда захлопнулись двери последних уцелевших банков. Деньги — по горькой иронии судьбы — сохранились лишь у бутлегеров.

Это был самый важный момент в истории организованной преступности, который проморгали блюстители законности, первым обратил на него внимание Леви только в 1971 году. У бутлегеров скопились наличные деньги — многие миллионы долларов, спрятанных в коробках от обуви под кроватями, в домашних тайниках, в чуланах, в зарытых во дворе консервных банках. Иными словами, появились ликвидные, то есть легко реализуемые средства.