Спецслужбы мира за 500 лет

Правительство Нарышкиных, находившееся у власти всего две недели, допустило несколько кадровых ошибок, чрезмерно возвысив представителей своего рода. Многие приближенные Федора Алексеевича (потенциальные союзники) от Петра были удалены, что повлекло за собой значительное ослабление царских секретных служб. Контроль над московскими стрелецкими полками, отвечавшими за порядок в столице, был утерян. Казна была практически пуста, жалованье стрельцам выплачивалось нерегулярно, с большими задержками, а руководитель Стрелецкого приказа князь Ю. А. Долгорукий, потворствовавший произволу и финансовым злоупотреблениям стрелецких полковников, в среде стрельцов прежнего веса не имел. Его сын, М. Ю. Долгорукий, руководивший Иноземским и Разрядным приказами, также не пользовался авторитетом. Итогом бездеятельности двух высших военных руководителей стало профессиональное и личностное разложение стрелецких полков, составлявших основную вооруженную силу в Москве. К середине мая 1682 г. стрельцы оказались готовы последовать за любым, кто даже не предоставит, а только пообещает им наибольшие социальные привилегии.

Единственным человеком, способным остановить беспорядки и восстановить управление, был А. С. Матвеев, вернувшийся по повелению Петра 12 мая 1682 г. в Москву. По дороге он получил известие о готовящемся заговоре и заявил предупредившим его стрельцам:

«Уничтожу бунт или положу жизнь за государя, чтобы глаза мои на старости лет большей беды не увидали».[145]

Артамон Сергеевич опоздал: у него не было в запасе ни времени, ни силовой опоры, за исключением Стремянного полка. Находясь более пяти лет вдалеке от столицы, не получая должной оперативной информации, он был не в полной мере осведомлен о заговоре Софьи и Милославских. Последние, знавшие способности Матвеева, спешили: переворот был назначен на 15 мая – день гибели в Угличе царевича Дмитрия.

Сигналом к выступлению послужило ложное известие о смерти Ивана Алексеевича от рук Нарышкиных, обеспечившее необходимую для стрельцов мотивацию к бунту. Стрельцы Стремянного полка сопротивления не оказали. В итоге Кремль, ворота которого оказались незапертыми (!), был легко захвачен. В течение 15–16 мая А. Матвеева, Ю. и М. Долгоруких, И. Языкова, Л. Иванова и многих других сторонников Нарышкиных убили (некоторых из них выдали собственные слуги).

Девятнадцатого мая стрельцы запросили долг за службу в сумме 240 тысяч рублей, и их требования были удовлетворены. Двадцатого мая в ссылку отправили постельничего А. Т. Лихачева, казначея М. Т. Лихачева, окольничего П. П. Языкова, чашника С. И. Языкова, думного дворянина Н. И. Акинфиева, думных дьяков г. Богданова и Д. Полянского, спальников А. А. Матвеева, С. Ловчикова, стольников П. М. Лопухина, В. Б. Бухвостова и других лиц, на которых стрельцы «били царю челом». Разумеется, в опалу попали практически все Нарышкины.

Однако спешка привела к тому, что переворот оказался недостаточно подготовлен. Несмотря на кажущийся успех, главной стратегической цели – установления единоличной власти – Милославские не добились. Утолив свои «кровавые буйства» и убедившись, что царевич жив, стрельцы утратили свой агрессивный запал. Двадцать третьего мая князь И. А. Хованский, назначенный главой Стрелецкого приказа, сообщил Софье, что в полках сошлись во мнении: мол, пускай по малолетству царствуют оба государя, а сестра их в том помогает. Это было все, что на тот момент смогла выиграть Софья. Она правила во дворце, а в церквях постоянно произносили имя великих государей Ивана и Петра Алексеевичей.

Софья (как и ее брат Федор) была ученицей С. Полоцкого, хорошо знала иностранные языки и владела ораторским искусством. Будучи женщиной, в силу традиции она не могла рассчитывать на безусловную поддержку бояр и дворянства. Более того, лето и осень 1682 г. правительство Софьи и молодые государи находились под угрозой нового стрелецкого бунта. «Так совершалось похищение верховной власти при помощи войска, напоминавшего римских преторианцев и турецких янычар. Но образовавшееся вновь правительство находилось в необходимости потакать стрельцам, которые его создали и поддерживали».[146] Главная угроза исходила от Хованского, саботировавшего указы царевны (например, о посылке в ее распоряжение Стремянного полка). Подобраться к нему было не так-то просто: боярина окружала вооруженная пищалями охрана, на его дворе постоянно находилось около ста стрельцов, а при выездах карету охраняли 50 стрельцов.