Спецслужбы мира за 500 лет

Читатели могут (и совершенно справедливо) задать вопрос: почему мы уделяем так много внимания вопросам совершенствования вооруженных сил государства, ведь основное направление данной работы – история специальных служб? Мы полагаем, что и спецслужбы, и специальные подразделения вооруженных сил входят в единую систему безопасности, призванную выявить, предупредить и в конечном счете пресечь любые попытки захвата власти. Не секрет, что специальные службы любого государства снабжаются (по крайней мере, должны снабжаться) самыми передовыми и самыми эффективными видами оружия, именно поэтому силовые подразделения имеют преимущество при любых столкновениях с противником. А о пресечении мятежей с помощью армии мы еще расскажем.

Петр I постоянно заботился о получении достоверной информации о состоянии вооруженных сил других государств. В 1697 г. в составе Великого посольства присутствовал майор Преображенского полка А. А. Вейде, впоследствии второй (с 1717 г.) президент Военной коллегии. Его работа заключалась в сборе, изучении и обобщении информации об организации и боевой подготовке «саксонской, цесарской, французской и нидерландской» армий. Была введена практика стажировки и волонтерской службы русских офицеров в иностранных вооруженных силах, позволявшая собирать информацию легальным способом.

В 1711 г., в связи с переходом русской армии на регулярную основу, была учреждена генерал-квартирмейстерская часть, одним из направлений деятельности которой являлась военная разведка. В новом «Уставе воинском» (принят в 1716 г.) военная разведка впервые приобрела правовую основу: «…а особливо надлежит ему (генерал-квартирмейстеру – Авт.) генеральную землю знать, в которой свое и неприятельское войско обретается».[168]

В начале XVIII в. в русском языке для обозначения человека, занимающегося нелегальной разведкой, впервые появилось слово «шпион». Как и у древних китайцев, в Петровскую эпоху оно не несло идеологической нагрузки: им в равной степени обозначали и своих, и чужих.

Основным центром сбора информации стратегического характера продолжал оставаться Посольский приказ, осуществлявший дипломатические функции и внешнюю разведку. Направленный в 1702 г. послом в Турцию стольник П. А. Толстой одновременно был и руководителем российской разведки в этой стране. В его обязанности входили сбор политической и военной информации, а также создание агентуры влияния в среде турецкой знати. Последнее позволяло снизить вероятность военного противостояния России и Турции, избежать широкомасштабной войны на два фронта. Денег на это не жалели, из России прямо указывали: «Дабы Порту до зачинания войны не допустить (також бы и татарам позволения на то не давали), не жалея никаких иждивений, хотя бы превеликие оные были».[169] В своей работе Толстой опирался на местную агентуру и использовал возможности православной (Константинопольской) церкви. После ареста в 1710 г. он умудрялся отправлять донесения в Россию даже из турецкой тюрьмы!

Перед отправкой за границу Толстой получил от царя руководящий документ – «Тайные статьи, данные Петру Андреевичу Толстому». Ознакомившись с царским напутствиями, Толстой подошел к делу серьезно. По всем вопросам, представлявшимся ему непонятными, он предпочел получить дополнительные указания, что и было закреплено в пяти дополнительных статьях. Данный пример весьма нагляден: опытный царедворец, Толстой прекрасно понимал меру ответственности перед царем и Отечеством. Не стоит забывать, что в свое время он серьезно скомпрометировал себя поддержкой Софьи и был причастен к стрелецким бунтам. Кстати, Петр постоянно припоминал ему это.

При исполнении как явных, так и тайных обязанностей Толстой столкнулся с проблемой, являющейся «кошмарным сном» для руководителя любой службы, – предательство подчиненных. В письме к канцлеру Г. И. Головкину российский резидент так описывал свои сомнения:

«Нахожусь в большом страхе от своих дворовых людей: живу здесь три года, они познакомились с турками, выучились и языку турецкому, и так как теперь находимся в большом утеснении, то боюсь, что, не терпя заключения, поколеблются в вере, если явится какой-нибудь Иуда – великие наделает пакости, потому что люди мои присмотрелись, с кем я из христиан близок и кто великому государю служит <…> и если хотя один сделается ренегатом и скажет туркам, кто великому государю работает, то не только наши приятели пострадают, но и всем христианам будет беда. <…>

У меня уже было такое дело: молодой подьячий Тимофей, познакомившись с турками, вздумал обусурманиться. Бог мне помог об этом сведать. Я призвал его тайно и начал ему говорить, а он мне прямо объявил, что хочет обусурманиться; я его запер в своей спальне до ночи, а ночью он выпил рюмку вина и скоро умер – так Бог сохранил от беды…»[170]