Спецслужбы России за 1000 лет

В числе организаторов «малой войны» на оккупированной территории был и А. Чернышёв, опиравшийся в работе на личный опыт разведчика. Многие офицеры-разведчики командовали партизанскими отрядами и занимались оперативно-тактической разведдеятельностью, диверсионными операциями и организацией народного партизанского движения. К Д. Давыдову, И. Дорохову, И. Вадбольскому, И. Ефремову, А. Сеславину, А. Фигнеру и многим другим вполне применим современный термин «разведчик специального назначения». В первой четверти XIX в. по опыту разведывательно-диверсионных операций в тылу вражеских войск наша армия не имела себе равных [302]. К сожалению, опыт партизанских партий (спецназа своего времени) не нашел должного развития в теории и практике военного искусства. Только столкнувшись с сопротивлением в ходе многолетней Кавказской войны, об этом вспомнили опять.

Личную охрану Александра I во время войны осуществляла лейб-гвардия. 18 мая 1811 г. была сформирована лейб-гвардии Черноморская казачья сотня, ставшая личным конвоем императора. 27 февраля сотня в количестве 4 офицеров, 14 урядников и 100 казаков прибыла в Петербург и была зачислена в лейб-гвардии Казачий полк 4-м эскадроном. Его командиром стал войсковой полковник А. Ф. Бурсак. Во время Заграничных походов 1813–1814 гг. полк выполнял функции императорского конвоя. Структурно он входил в состав Главной квартиры.

Из уроков Отечественной войны 1812 г. высшее военно-политическое руководство Российской империи не сделало соответствующих выводов. После назначения Барклая-де-Толли командующим 1-й Западной армией координация работы стратегической разведки была нарушена. Особенная канцелярия Военного министерства вошла в состав штаба этой армии и работала только на ее интересы. Офицеры 1-го отделения квартирмейстерской части Полевого штаба Большой действующей армии занимались информационно-аналитической работой и разведкой только в пределах театра военных действий. Высшая воинская полиция также действовала в интересах действующей армии, не занимаясь стратегической разведкой. Ни во время Отечественной войны, ни после нее удачный опыт 1810–1812 гг. по созданию единого координационного органа стратегической военной разведки, к сожалению, в очередной раз в отечественной истории не был востребован. Скоро об этом придется горько пожалеть, но…

«Причиной этому стало то, что победа в Отечественной войне и отсутствие у России <…> серьезного внешнего противника, угрожавшего ее национальной безопасности, сформировали, как представляется, у русских царей, правительства и военного командования в некоторой степени излишнюю уверенность в непобедимости русского оружия и не подталкивали их к проведению реформ в армии и на флоте, подобных тем, к которым уже приступили Англия и Франция» [303].

12 декабря 1815 г. Александр I вновь «тасует колоду» и учреждает новый высший орган военного управления – Главный штаб Его Императорского Величества. В состав штаба вошло и Военное министерство. Сбор военных сведений об иностранных государствах становился обязанностью канцелярии Управления генерал-квартирмейстера. В 1818 г. начальник Главного штаба П. М. Волконский [304]поставил офицерам управления задачу составить «Общий свод всех сведений о военных силах европейских государств» (крепости и войска). Ряд офицеров были посланы за границу, но эта работа так и не была завершена.

Практически сразу после окончания войны и возвращения армии из-за границы началось ничем не оправданное снижение боеспособности ее основной части. Школа боевой подготовки безжалостно искоренялась, ее место занимала утомительная и бессмысленная на войне шагистика. Вопреки возражениям многих старших военачальников во главе с М. Б. Барклаем-де-Толли, И. И. Дибичем [305]и А. А. Аракчеевым в 1817 г. часть армии перевели на систему военных поселений. Аракчеев на коленях умолял не делать этого, говоря: «Государь, вы образуете стрельцов!» [306]. Симптоматично, что решение о возвращении к фридриховским методам обучения войск император принял во многом под влиянием западных советчиков. Муштра приобрела совершенно дикие формы, солдат запарывали насмерть. Система военных поселений и чрезмерное увлечение «гатчинской» строевой подготовкой стали одной из причин массового дезертирства не только солдат, но и офицеров. Шах Персии даже сформировал из таких дезертиров личный гвардейский батальон (!), вернувшийся на родину только при Николае I.