Спецслужбы России за 1000 лет

Тем временем известие о прибывшем фельдъегере распространилось по Петербургу и через некоторое время дошло до руководителей заговорщиков. Вечером 12 декабря в Зимний дворец прибыл подпоручик лейб-гвардии Егерского полка Я. И. Ростовцев и доложил, что в столице готовится вооруженное выступление против Николая. Он настоятельно просил не награждать его за сообщение о заговоре в гвардии, полагая это своим долгом верноподданного.

Получив новую информацию о намерениях заговорщиков, Николай Павлович решил форсировать события. 13 декабря он вызвал командующего Гвардейским корпусом генерала А. Л. Воинова, вступившего в командование гвардией в 1824 г. («…человек почтенный и храбрый, но ограниченных способностей и не успевший приобресть никакого весу в своем корпусе»[351]). Николай поставил его в известность о воле Константина и поручил собрать всех генералов и полковых командиров гвардии в Зимнем дворце в понедельник, в 6 часов утра. Он намеревался обратиться к высшему командному составу гвардии, «…дабы лично им объяснить весь ход происходившего <…> и поручить им растолковать сие ясным образом своим подчиненным, дабы не было предлога к беспорядку»[352]. К 8 часам вечера Госсовет был собран, но Михаил – личный свидетель волеизъявления Константина – отсутствовал: он получил сообщение о прибытии в Петербург только в 14 часов 13 декабря и прибыть к намеченному времени физически не мог. В это же время лидеры мятежников на своем последнем заседании приняли решение о начале восстания утром 14 декабря.

Николай позднее вспоминал: «Мы ждали Михаила Павловича до половины одиннадцатого ночи, и его не было. Между тем весь город знал, что Государственный совет собран, и всякий подозревал, что настала решительная минута, где томительная неизвестность должна кончиться. Нечего было делать, и я должен был следовать один. <…> Подойдя к столу, я сел на первое место, сказав: „Я выполняю волю брата Константина Павловича“. И вслед за тем начал манифест о моем восшествии на престол. Все встали, и я также. Все слушали в глубоком молчании и по окончании чтения глубоко мне поклонились, при чем отличился Н. С. Мордвинов, против меня бывший, всех первый вскочивший и ниже прочих отвесивший поклон, так что оно мне странным показалось. Засим должен был я прочесть отношение Константина Павловича к князю Лопухину, в котором он самым сильным образом выговаривал ему, что ослушался будто воли покойного императора Александра, отослав к нему духовную и акт отречения и принеся ему присягу, тогда как на сие права никто не имел. <…> Во внутреннем конногвардейском карауле стоял в то время князь Одоевский, самый бешеный заговорщик, но никто сего не знал; после только вспомнили, что он беспрестанно расспрашивал придворных служителей о происходящем»[353].

В 7 часов утра присягу Николаю принесли члены Сената, Синода и большая часть личного состава гвардейских полков, дислоцированных в столице. Из гвардейской кавалерии в самом Петербурге стояли только Кавалергардский и Конный полки и Черноморский эскадрон, на окраинах города – 2-я, 4-я и 6-я сотни Казачьего полка, другие три сотни были на льготе на Дону. Остальные полки – Гусарский, Драгунский, Кирасирский, Конно-егерский, Уланский и Лейб-кирасирский Ее Величества (не гвардейский) – дислоцировались вне пределов столицы. Все гвардейские пехотные полки – Преображенский, Московский, Семеновский, Гренадерский, Измайловский, Павловский, Егерский и Финляндский – имели в казармах 1-е и 2-е батальоны, 3-и батальоны находились в окрестностях столицы. Гвардейский экипаж, артиллерия, саперы, инвалидные роты, вспомогательные подразделения, учебные негвардейские части, а также жандармы дислоцировались в городе. Таким образом, большая часть гарнизона присягнула новому императору, что позволило создать достаточный кредит доверия в силовых подразделениях и рассчитывать на лояльность большинства войск.

14 декабря офицеры-мятежники затемно были в казармах и вели среди солдат своеобразную агитацию. Она основывалась не на идеях равенства граждан, сокращения срока службы или других демократических ценностях, знакомых современному российскому обществу, а на банальной лжи! Солдатам Московского полка А. А. Бестужев говорил, что их (солдат) обманывают: государь (Константин Павлович) не отказался от престола, а закован в цепи; шеф полка (Михаил Павлович) задержан под Петербургом и тоже в цепях. Солдатам Гренадерского полка он же говорил, что к ним (солдатам) его прислал Константин Павлович, поэтому второй раз присягать не следует. Лейтенант А. П. Арбузов уверял матросов Гвардейского экипажа, что в окрестностях столицы стоит армия, которая уничтожит всех присягнувших Николаю. Подобных свидетельств в материалах Следственного комитета по делу декабристов имеется множество.