Спецуха

Подошел Леня и отвесил леща Расписному. Тот втянул голову, открыл было рот, но сразу же его захлопнул. Ромашкин сделал страшные глаза, сунул ему под нос ствол автомата, пнул Спортсмена, валяющегося на земле и шипящего от боли. Потом он по команде Черепанова двинулся в сторону Джипа, проверить обстановку.

Начфиненок уже досматривал багажник «Тойоты» и радостно повизгивал.

– Гляньте-ка, колбаска копченая!!! – вопил он.

– Не трогайте колбасу! – подал голос Спортсмен – Меня Нинка моя убьет, – она оливье сегодня готовит.

– «Напрасно ждет Нинка колбаску домой, ей скажут, она зарыдает!» – запели Артемьевы, подошедшие к ним. – Вова, там Леня хочет двоих в «Крузере» порешить и уши ихние в коллекцию отрезать. Мы-то человечину не едим в отличие от него, так просто отоварили да шины порезали и стекла поразбивали.

Расписной мелко затрясся и посмотрел на ухмыляющегося Вову. Жути на блатного нагнал Аллилуев, который бесцеремонно схватил его за подбородок и начал осматривать словно безнадежно больного.

– Шеф, я его череп заберу, больно уж форма прикольная, мне на пепельницу надо, и кожу с татухами вырежу для обоев. Остальных охламонов я уже того… «усыпил».

– Вы кто? – заблеял Спортсмен, с жалостью наблюдавший, как начфиненок тормошит сумку с продуктами в багажнике.

Артемьевы, весело переговариваясь, спускали шины «Тойоты».

– Я – Ваха Черепаев! А вот ты, по-моему, уже никто! – добавил страха Вова. – Я думаю, что трасса останется теперь за нами!

– Не убивай, начальничек, не допусти беспредела, – заблеял очнувшийся Расписной, – век воли не видать, стукачок наш попутал, не узрел серьезных людей, я с вашими, с Кавказа, никогда в рамсах не был.

– Да вы под кем? Мы серьезным людям маляву кинем! – попытался «прокачать ситуацию» Спортсмен.

– Наша крыша – небо голубое, – ответили ему братья, рывком подняли с асфальта и поставили на ноги перед Черепановым.

– Да вы, ваще, кто такие, да я порву всех, – еще раз попробовал быкануть Спортсмен.

– Для оливье еще яйца нужны, – монотонно произнес доктор.

– Ой, точно! – заявил Черепанов, обрадовался и со всей дури залепил Спортсмену в промежность.

Шкаф закатил глаза. Упасть ему не позволили Артемьевы и доктор, сунувший под нос ватку, смоченную какой-то вонючей медицинской фигней.

– Басков, шмонай карманы, – сказал Черепанов Овчинникову.

Начфиненок, насвистывая под нос про «натурального блондина, одного на всю страну», ловко обшмонал Спортсмена, вытащил документы, парочку мобильников и тощее портмоне.

– Шеф, бабосов нету, только удостоверения водительские да паспортишка! В мобилах крайний вызов «Слава-мент», – доложил он.

– Ксивы и мобилы забирай, информашку – Димону Айфону, – пусть скинет кому надо! Остальных тоже на шмон.

– Начальничек, отпусти, а! – взвыл блатной. – Забирай трассу! Там, в заначке, под сидухами, – пять косых «гринов», не кончай только!..

Аллилуев молча достал из медицинской сумки блестящий металлический ящичек и начал перебирать какие-то скальпели и иголки, плотоядно поглядывая то на Расписного, то на Спортсмена.

Начфиненок уже выползал из салона и показывал американские деньги, свернутые в трубочку и перетянутые резинкой.

– Надо было вам на евро переходить. Как бухгалтер советую, – сказал он и покачал головой.

Спортсмена, взглянувшего в безжизненные глаза Аллилуева, мелко затрясло.

– Шеф, по ходу бычок того, обмочился, – проговорил один из Артемьевых и брезгливо сморщил нос.

– А Леня-людоед брезгует такими, – заявил подполковник и добавил: – Ладно, пора завязывать, время поджимает. Тех троих – в кювет, Джип с остальными – туда же. Этих оленей – в «Тойоту». Пусть смердят и помнят о доброте Вахи Черепаева.

– Непонятки, непонятки, за нами косяки, – радостно загомонил блатной.

Доктор, примерявшийся скальпелем к уху Спортсмена, все-таки довел того до обморочного состояния. Его безвольно обмякшую тушку пришлось запихивать в салон близнецам, в два голоса обвинявшим Аллилуева в жестоком обращении с животными. За пару минут диверсанты освободили трассу, прыгнули по машинам и помчались дальше.

– Вы, блин, охренели! – завопил Каузов, когда Вова сел в машину.

– Что такое, партайгеноссе?

– Да я чуть сам не обделался, когда Ромашкина с автоматом и вашего безумного доктора увидел!

– А я думал, что начфиненок самый страшный, – сказал Черепанов.

– Тоже ничего так, вылитый ариец, – подтвердил Рома.

– А можно я все-таки из автомата хоть по кустам пальну, – заканючил на заднем сиденье Ромашкин.

Они с Овчинниковым при отъезде на время пересели в головную машину.

– Успокойтесь, Леонид, – нарочитым голосом увещевал его командир группы, пересчитывающий бандитские доллары, – берите пример с начфиненка! Видите, как он сладко под курточкой посапывает.

– Он колбасу трофейную втихую жрет! У него завтра расстройство желудка будет, факт проверен, – буркнул недовольный Леня.

Черепанов с Каузовым хмыкнули и занялись своими делами. Один рулил, второй считал деньги и связывался через интернет с автоматизатором. Леня, насупившись, смотрел на пейзаж, пролетающий за окнами машины. Начфиненок и в самом деле чем-то тихонько хрумкал под курточкой.