Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией

Правый крепыш открыл дверцу, вышел и, ухватив меня за руку, поволок наружу. Левый пихал сзади: я вдруг, неожиданно даже для себя, уперся, растопырился и не желал покидать такой уютный и безопасный салон.

Мама, роди меня обратно – не хотелось мне наружу и все тут!

– Ну че ты дуркуешь? – натужно шипел правый, пытаясь выволочь меня из салона. – Вылазь, нах, а то питзить бум!

– Да давай же, вылезай, мля! – нервно подбадривал левый, пихая меня в спину. – Ну держись же ты мужиком, не позорься, мля…

В этот момент «Газель» добралась до нас и встала на правой обочине, вровень с воровским «мерсом».

Прохору такое нарушение субординации не понравилось – мгновенно выпадая из протокола, он раздраженно прикрикнул:

– Ну и че ты вылез?! А ну, бегом сдал назад!

А мне вдруг в голову стукнуло: там же Жора! Надо спросить, мой телефон у него или оставил в усадьбе? Если оставил, плохи мои дела – пока вернутся, пройдет время, и время это сейчас работает против меня. Если телефон у него с собой, шансов побольше – как отъедем, даст Прохору, он позвонит – укуренный Собакин (обдолбанный, бухой, короче – не в себе, судя по последнему разговору с вором), может, придет в себя и примет правильное решение. Или «близнецам» позвонит…

С этой мыслью я слегка расслабился и дал выволочь себя наружу.

Вопреки распоряжению вора, «Газель» осталась на месте, а экипаж ее стремительно спешился: спереди и сзади возникли фигуры в знакомых спортивных костюмах, водительская дверь распахнулась, выпустила наружу товарища в Жориной ветровке, который зачем-то пятился задом и не спешил к нам поворачиваться, и вновь захлопнулась.

Стекло дверного окна медленно поехало вниз.

Почему «товарища»? Да потому что он стал приземистее и в два раза здоровее с того момента, как я его в последний раз видел!

– Жора – мой телефон у тебя?!

Товарищ в Жориной ветровке шагнул вправо и повернулся к нам лицом – в руках у него был автомат.

Стекло дверного окна встало в нижнем положении… и наружу высунулся пламегаситель пулемета.

Вот же еппер ты мой поппер… У меня что, бред?!

Это же Разуваев!!!

– Падай, – тихо скомандовал Разуваев, мгновенно выводя ствол автомата в горизонт и припадая на колено.

– Че за еп… – Крепыши разом отпустили меня и полезли за пазухи.

– Падай! – рявкнул Разуваев, направляя ствол на левого крепыша и вскидывая левую руку вверх.

Понял!

Я рухнул, где стоял, и уткнулся носом в землю.

– Та-та-та-та-та!!!

Пулемет радостно выдал длиннющую сочную очередь – казалось, ей конца не будет. Когда он все же стих, пространство вокруг меня наполнилось специфическими запахами, звуками и движениями.

Справа, совсем рядом, кто-то надсадно кряхтел – покореженный пулеметной очередью слух не сразу разобрал, что это такое, казалось, что скребут ногтями по ржавому листу железа.

Слева, чуть подальше, упруго и негромко взлаивали экономные автоматные очереди, на фоне которых кто-то по-звериному выл, заходясь от боли и ярости.

Остро воняло пороховой гарью – немного подзабытый, но такой знакомый запах, исключающий какие-либо иные объяснения происходящего…

Осторожно приподняв голову, я осмотрелся.

Правый крепыш агонизировал: булькал кровавыми пузырями, всхрапывая и словно пытаясь сдуть с подбородка надоедливую муху. Левый не подавал признаков жизни.

У грузинских машин деловито сновали фигуры в спортивных костюмах. Звериный вой длился недолго: после глухого шлепка он оборвался на самой высокой ноте, и на дороге стало тихо.

Перед бампером «мерса» сидел на корточках Разуваев и, досадливо морщась, рылся в карманах у лежавших навзничь Прохора и грузинских вождей, скошенных, очевидно, одной очередью.

Я встал и подошел поближе.

– Три вора, – буркнул Разуваев, распихивая по карманам «разгрузки» телефоны и записные книжки. – Что обидно – торчали слева от директрисы, можно было сберечь. А Ванька, как обычно (Разуваев кивнул в сторону «Газели», из которой в этот момент как раз вылезал товарищ с ПК), начал слева – снизу, по всей «мишенной обстановке» оптом…

– «Сберечь»?

– Не, они в расходном ордере, без вариантов… Но они без оружия, я бы их легко спеленал. Можно было маленько поболтать… Эти товарищи много чего знают, пригодилось бы.

– Ага, так они тебе все и рассказали…

– Куда бы они, на хер, делись, – с непоколебимой уверенностью произнес Разуваев и встал. – Ты как?

– Два зуба выбили. В остальном – норма.

– Ну, молоток. Че за хрень у тебя на руках?

– Велосипедный замок.

– Ключ есть?

– Вон там два пацана лежат, у одного ключ… Собакин где?

– С группой захвата сидит на Дмитровке, за мостом. Те, которых в селе взяли, сказали – была команда к мосту ехать. А куда именно «к мосту», они и сами толком не знали. Сейчас звякнем, подъедет.

– А кто сказал, что я здесь?

– Участковый местный.

– Участковый?!

– Ага. К нему приперся кто-то из местных ханыг и попросил позвонить. Типа – ящик водки, обещал в долю взять.

– Ясно… – значит, ошибся Прохор насчет «хозяйских» – нашелся-таки предприимчивый товарищ… – А когда позвонили?

– Да часа четыре назад.

– И вы все это время знали, где я, и ни фига не делали?!