Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией

Скрипит так же нехорошо, но это уже неважно – закрывать не надо. Крыша в плане техники безопасности не выдерживает никакой критики: ограждающих барьеров нет, по периметру – ржавый железный фальшборт в два прута, высотой мне по… эмм… ну, немногим выше колена.

Полюбовался на Волгу, подошел к другому краю, глянул вниз…

«Внутренний» двор, как таковой, здесь отсутствует. С этой стороны у нас небольшая зеленая полоса с кустами сирени и прилегающая к ней неширокая улочка. С другой стороны улочки сетчатый забор и какое-то трехэтажное учреждение. Нормально.

Ну все, можно возвращаться на чердак. Отрегулировать положение двери в блок так, чтобы осталась крохотная щель для прослушивания, дослать патрон в патронник…

И ждать.

За то время, что я ждал, лифт работал пять раз. Кто-то поднимался или спускался – я не уловил разницы, потому что особо не прислушивался.

Исаев не должен сейчас пользоваться лифтом.

Сегодня он работает простым курьером. Ну, не совсем простым, недельная доза кокаина для всей местной элиты – это большие деньги. Такое можно поручить только человеку, которому безоговорочно доверяешь. Если такого человека нет, приходится все делать самому.

Я бы, кстати, в подобной ситуации тоже все делал сам. Когда занимаешься такими вещами, весь процесс, от начала и до упора, нужно постоянно держать под личным контролем. Иначе придется частенько «разруливать» в экстренном порядке разные осложнения. Например, бегать по всему Черному Яру в поисках парочки предприимчивых оболтусов, отнявших в подъезде товар у одного вальяжного художника. Или выковыривать другого вальяжного художника из ДТП, решая на ходу вопросы с любопытными ребятами из ГИБДД.

Так что лучше – самому. Невелика жертва для молодого здорового мужика – раз в неделю сбегать на четырнадцатый этаж…

Кто-то поднимался по лестнице.

В блоке стояла тишина, шаги легкие, еле слышные. Человек бодренько топал наверх и что-то насвистывал.

Человек добрался до последнего этажа, шумно перевел дух и уже буквально в трех метрах от меня незлобиво пробормотал:

– Вот же забрались, педрилы…

И вдруг несколько изменившимся голосом протянул:

– Ага!

Я перестал дышать. Влип спиной в стену, крепко сжал рукоять пригревшегося под мышкой табельного «ПМ» и напружинил ноги для толчка.

Раздался негромкий, приглушенный перекрытием звонок. Спустя несколько секунд – щелчок отпираемого замка, сладенький певучий голос (не понял, мужик или баба?!):

– Ой, а мы уж заждались!

– Да брось ты – «заждались»! На часы посмотри, как договаривались – минута в минуту!

Щелчок замка, легкий стук двери… Тишина.

Я осторожно приоткрыл дверь. Пусто.

Только сейчас заметил: за эту минуту я вспотел так, словно в хорошем темпе кросс пробежал.

Интересно… Если все нормально, то по какому поводу вот это «ага!» изменившимся голосом?

Выдержав трехминутную паузу, я взял свои пакеты и спустился к мусоропроводу между тринадцатым и четырнадцатым этажом. Открыл лоток, положил в него один пакет, в очередной раз проверил, хорошо ли вынимается пистолет из «оперативки».

Опять ждем…

В этот раз ждать долго не пришлось. Буквально через пару минут раздался уже знакомый щелчок замка, сладкий голос проблеял:

– Доброго здоровья вам. Если что – позвоним.

– Ну уж нет, давайте обойдемся без этих ваших «если что»!

– Хи-хи…

Я повернулся лицом к мусоропроводу, краем глаза фиксируя лестничный марш.

Стук двери. Щелчок замка. Теперь он прозвучал как опускаемый вниз переводчик автоматного предохранителя.

Легкие шаги, силуэт на лестничном марше…

Ну теперь-то уж «пустой» – что, на лифте принципиально не катаемся?!

Я резко обернулся, выставил «ствол» и негромко скомандовал:

– Стой.

Товарищ Исаев собственной персоной. Смотрит как-то странно…

– Не делай резких движений…

Нет, он не испуган. В глазах – усталость, безысходная горечь и глубокое понимание происходящего. Вот такой непростой и насыщенный коктейль чувств.

Из-под полы пиджака видна рукоять упакованного в плечевую кобуру пистолета. Дальше все должно быть, по идее, как обычно в похожих ситуациях: руки на затылок, лицом к стене, ноги врозь, «ствол» изъять в первую очередь…

Но я не делаю этого. Мне немного не по себе. Да нет, даже не «немного»…

Я почти что в ауте.

Это, оказывается, очень непросто. Этот взгляд…

– Гхм… Пошли на крышу.

– Пошли…

Исаев послушно разворачивается и топает на чердак. Я следую в четырех шагах сзади.

Для меня сейчас лучший исход – перестрелка. Он не спецназовец, такой же опер, как и я, мы имеем примерно одинаковую подготовку. Мы даже чем-то похожи…

Я по-любому успеваю раньше, у меня преимущество. Дам ему выдернуть «ствол» из кобуры, подожду, пока развернется, и легко пущу пулю в сведенное гримасой боевой ярости лицо. Легко. Потому что это уже будет схватка. Не на жизнь, а на смерть. Кто кого.

И плевать на просьбу генерала насчет «нечаянно споткнется и сломает шею». Хорошо просить о гуманности, не представляя себе, что будет чувствовать человек в этот последний, решающий момент. Попробовал бы сам…

Мы поднялись на чердак. Я сократил дистанцию до двух шагов, буквально дышал в затылок Исаеву, провоцируя его к решительным действиям.