Спецы

Ирину Александровну должны были по-тихому ликвидировать, а ее тело надежно спрятать или уничтожить. Весь вопрос КОГДА?! Самое простое и логичное — до нападения на Жореса. То есть Кобра проникает ночью к ней в квартиру, убивает Ромашкину, расчленяет труп на куски, укладывает в непромокаемые сумки и прячет оные в багажник своей машины, которую оставляет там же, на Планерной. Почему именно расчленяет?! Потому что женщина она крупная, так просто из подъезда не вытащишь. (Кто-нибудь да заметит.) А расчленить можно в ванной, кровь тщательно смыть. Тут «дети гор» ба-альшущие специалисты!.. Покончив с Панферовым, он, в обличии домработницы, возвращается к машине, демонстративно садится в нее и сматывается в неизвестном направлении. А несчастную женщину объявляют во Всероссийский розыск… Мрачная картина, хуже не придумаешь!!!

Некоторую надежду на лучший исход вселяло одно лишь обстоятельство — для осуществления вышеописанного злодеяния требовалось ВРЕМЯ! А его-то у наших «друзей» как раз и не было. Информацию о похищении Войкова они получили во второй половине ночи, ближе к утру (Не иначе кто-то из милицейского начальства на них работает. — Д.К.), и начали действовать с ходу, стараясь опередить нас. Значит, домработницу должен убрать не Кобра (он и к Жоресу-то малость опоздал), а другой член команды. И здесь «расчлененка» уже не прокатит. В данной ситуации наиболее разумно подстеречь Ромашкину на выходе из дома, быстро затолкнуть в автомобиль, отвезти в укромное местечко, ну а дальше… дальше понятно…

Пи-пи-пи — ожил мой прибор связи.

— Домработница взяла трубку. Поймал буквально на пороге. Как раз собиралась выходить, — довольным тоном сообщил Ерохин. — Я представился по всей форме, запретил ей покидать квартиру, а дверь разрешил открывать только на пароль:

«Вопрос: Какого синюшника там принесло?!

Отзыв: Мангуста, в трезвом виде».

Извини, дружище, ничего получше в голову не пришло. А ты где?!

— Подъезжаю. Свяжусь позже. — Нажав кнопку «отбой», я притормозил и на сравнительно небольшой скорости подъехал к дому № 15 — красной, кирпичной пятиэтажке, построенной примерно в середине прошлого века. Подъезд, где проживала Ирина Александровна, выходил в тупик, образованный деревянным забором «законсервированной» стройплощадки. И вплотную к нему (к подъезду) притулился неказистый красноватый «Москвич», окрасом почти сливающийся с домом. Стоял он задом к забору. Обе дверцы со стороны водителя были приоткрыты. За рулем курил сигарету здоровенный рыжеватый тип со шрамом на щеке. И нетерпеливо поглядывал то на часы, то на дверь.

«Один из них! — догадался я. — Поджидает домработницу и… нервничает. Профессор — мозг группы. Старшему не по чину подобная мелочовка, а боевые пловцы всегда спокойны как удавы. По крайней мере внешне. Стало быть… Ага! Вот ты кто!»

— Эй, Малыш! Попусту время тратишь! — крикнул я, на ходу выпрыгивая из «Шевроле».

Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… — моментально ответил он из пистолета с глушителем.

Мое левое предплечье ужалила огненная оса.

«Молодец! В полете достал! — мысленно отметил я, укрываясь за ближайшим толстым деревом. — Но… отвлекся от главного. Что от тебя и требовалось!!!»

Бум-дзинь-тр-р-рах! — бронированный «нос» микроавтобуса с ходу врезался в «Москвич», однако, вопреки ожиданиям, не смял его в гармошку. (Как выяснилось впоследствии, вражеские спецы усовершенствовали свои машины точно так же, как и мы.)

Вместе с тем кое-чего я все же добился. Непристегнутого боевика с силой треснуло лицом о лобовое, пуленепробиваемое стекло. От страшного удара он потерял сознание и, выронив на асфальт оружие, неуклюже застыл на переднем сиденье.

«Попался, который кусался! — злорадно усмехнулся я, поднимаясь на ноги. — Теперь „поспишь“ полчасика, потом подлечим, накачаем „сывороткой“, и запоешь соловьем. А башка у тебя крепкая, ни фига с ней не сделается. Сколько ты нам кирпичей лбом переколол?!»

К сожалению, бывший вэвэшник оказался куда более крепкоголов, чем я предполагал. Когда я вытащил из «Москвича» обмякшее, грузное тело и оттащил немного в сторону, оно вдруг ожило, резиново изогнулось, садануло меня обеими ногами в грудь и, выпрыгнув со спины в стойку, устремилось к стройплощадке.

Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… — захлопали вдогонку мои торопливые, но запоздалые выстрелы. Малыш уже успел перемахнуть через забор и скрыться в дебрях стройки. Лишь первая из пуль по касательной задела ему ягодицу. О преследовании не могло быть и речи. Врезал он мне конкретно, от души, и только через две минуты я сумел с грехом пополам восстановить дыхание. (А до тех пор хрипел и задыхался, лежа на асфальте и с бессильной яростью глядя на забор.)

«Ладно, зато бабуля жива осталась», — утешил я сам себя, кое-как поднялся, отряхнулся и побрел на второй этаж.

— Какого там синюшника принесло? — после первого звонка донеслось из-за обитой дерматином двери.

— Мангуста, в трезвом виде, — мысленно обругав затейника Ерохина, сипло ответил я.

Дверь осторожно приоткрылась. Я молча продемонстрировал раскрытое служебное удостоверение.