Спи

Тебя распнут, а потом ты воскреснешь. Ранним утром где-то в далекой деревне расправишь крылья и улетишь.

Атласная лента

Шум воды резал уши. Бегущие волны на скорости разбивались о каменные стенки водостока, которые были ужасно склизкими и неровными, местами, из трещин, торчали водоросли и темная плесень. Под ногами все жутко хлюпало и прилипало к подошвам. Тонкие кеды уже давно напитались холодной водой и, наверное, были ужасно грязными, но Он не мог их рассмотреть из-за постоянно проплывающих кусков водорослей и мелкого мусора, незнамо как попавшего в эту ливневую канализацию.

– Черт бы побрал эту дыру.

Хлюпающие звуки шагов немного участились, заглушая шум "горной реки". Мысли грел скорый подъем на поверхность, где все еще ждало теплое солнце и запах озона после продолжительного ливня. Где-то вдали, в темноте туннеля, появилось едва заметное пятно красного цвета.

– Ну наконец-то, я уж подумал, что дойду до озера, так ничего и не найдя.

Это был ключ, ключ на широкой атласной ленте в роли брелка. Его по чистой случайности выронила из своей сумочки хрупкая молодая девушка. Она разговаривала по телефону и, роясь свободной рукой в своей сумочке, вытеснила из нее тяжелый ключ прямо в решетку канализации.

Он, видев произошедшее, в тот же миг бросился откидывать чугунную крышку и, под удивленный, сначала от неожиданной неудачи, а после и от решимости парня, взгляд, прыгнул вниз.

– Да, кажется я спустился именно здесь. – Заключил Он, заметив все еще открытое отверстие. Ключ звякнул, ударившись о мокрый кирпич тоннеля.

Но, поднимаясь вверх, Он обнаружил, что улица сверху совершенно пуста.

3497

Раз, два, три, большая лужа закончилась, и снова пошел захлебывающийся от излишней воды асфальт. Четыре, пять, шесть, и снова размокший ботинок шлепнул в неглубокую лужу.

– Черт, снова не заметил! – выругался мужчина, тряся ногой, вытряхивая из ботинка холодную воду.

Не сказать, конечно, что он особо смотрел под ноги или вообще уделял внимание ландшафту, по которому передвигался, ведь его голова была забита совершенно не этим. Мимо проплывали статуи вице-мэров и идеально подстриженные зеленые кусты. Мужчина шагал вдоль заросшего плесенью канала, но не замечал ни его, ни запаха, царившего здесь осенью. Несколько минут назад ему позвонила жена и велела немедленно бежать домой. Ее голос был встревоженно дрожащим, некоторые слова обрывались под конец, внезапно заменяясь совершенно другими. Пока мужчина бежал, раздалось еще четыре звонка подряд, это она просила его поторопиться, но звук разрывающегося телефона уже не долетал до ушей бегущего.

Домофон поддался не сразу, и с первым писком открытого электромагнитного замка ноги рванули вверх по лестнице. Лифт давно не работал, хоть его и обещали починить уже несколько раз подряд, ремонтная бригада так и не появлялась, вынуждая всех жителей ходить по темной лестницей с обсыпавшимися местами краями ступеней.

Девять этажей пролетели, как один, на одном вздохе, и вот рука уже судорожно стучит по страшно холодной дверной стали с давно разбитым глазком. Слышится глухое: "Открыто", и мужчина одним махом влетает в квартиру и видит свою жену, сидящую на диване, обнимая небольшую подушку с вышивкой.

– Что случилось? – С испугом спрашивает мужчина. Пот градом катится с его лица, капает на ковер, на брюки, которые и без того целиком усыпаны влажными точками от брызг из луж.

Громко тикали часы, в образовавшейся тишине они будто были огромным механизмом в башне, который отсчитывал секунды до конца света. Только что перевалило за семь вечера.

– Дорогой, я беременна. – Растягивая губы в улыбке радостно сказала женщина.

Маяк из белого камня

Люблю море, хоть и видел его всего однажды в своей жизни, давно настолько, что это кажется ни то сном, ни то плодом воображения, которое последнее время начинает подводить раз за разом. Иногда даже что-то для письма придумать невозможно. Говорят, что это называется отсутствием музы, как будто она может сидеть в твоей голове, как консьерж и пропускать мысли, но иногда отлучаться от своего места, чтобы покурить или сходить на обед. Нет, дело совсем не в этой неуловимой женщине, дело в голове, давно уже просто сидеть и час к ряду думать, становится проблемно, мысленный фон занимает какой-то лишний шум, не особо то понятной природы. Все походило на треск колонок с включенным рядом телефоном, если бы этот звук можно было передать визуальной составляющей. С другой стороны, временное отключение от возможности серьезно размышлять очень помогает в писательской деятельности. Долгое время мысли не приходят, закупоренные по ту сторону сознания, которую никакому человеку никогда не достать и не увидеть, а после вываливаются все разом, только успевай их ловить и записывать. Я слышал, что были такие творцы, способные, буквально за ночь написать достойный роман. Но это уже совершенно другая история.