Спи, моя радость. Часть 1. Вечер

— Сомневаюсь, — он склонился и вставил ключ в зажигание.

Внедорожник, под стать хозяину, большой и хмурый, двигался плавно, как будто парил над дорогой. В уютных объятиях пассажирского кресла Соня расслабилась. Убаюканная джазовой композицией, она мельком наблюдала за ним. За тем, как любовно и бережно сильные руки сжимают увесистый руль. Как внимательно он следит за дорогой, и осторожно, как будто везет ценный груз, входит в каждый крутой поворот.

Его спокойствие было таким заразительным, что у Сони пропало желание плакать. Хотелось парить над дорогой вот так очень долго. Не думая ни о чем! В голове приятно шумело, платье уже почти высохло, а тело согрелось. Она задремала, когда машина, слегка покачнувшись, замедлила ход.

— Прибыли, — объявил он.

На фоне ночного неба высился знакомый силуэт многоэтажки. Даже из машины было заметно, что угловое окно сияет ярче других.

— Спасибо вам, Никита Борисович, — поблагодарила Соня, возвращая ему ветровку.

— Выше нос, стрекоза! — подбодрил он её.

Откуда взялось это прозвище? Возможно, виной тому был Сонин пирсинг, так беззастенчиво сияющий над поясом джинсов в тот день…

Она ворочала ключом как можно тише. Шанс остаться незамеченной таял с каждой секундой. Чертовы туфли никак не хотели сползать с ноги! Соня нагнулась, чтобы ускорить процесс, когда прямо над головой, раскатом грома, прозвучала коронная папина фраза.

— Ты что о себе думаешь? — он навис, подобно грозной туче.

— Па, давай завтра ты меня отругаешь? — устало взмолилась она.

— София! — угрожающе бросил отец. Злясь, он всегда называл её полным именем.

— Александровна, — напомнила Соня.

Она приподнялась на цыпочках и чмокнула отцовскую щеку. Обезоруженный этим жестом, он нахмурился. И Соня, улучив момент, прошмыгнула в свою комнату.

Подключенный к сети смартфон, с облегчением выдохнул. На экране отобразилось с десяток уведомлений. И ни одного от Дениса! В пору было лить слёзы, но Соня, стянув через голову платье, нырнула в постель.

С верхней полки на нее смотрел плюшевый мишка. Как и подобает нарядному кавалеру, он имел черную бабочку. На задних лапах красовались розовые подушечки. А передними он держал маленькое красное сердце. И протягивал его вперед, словно вручая безвозмездно свой самый ценный дар.

«Ну и пусть», — подумал Соня. Она оставит его себе! Ведь плюшевый зверь не виновен в том, что её первый парень оказался таким мудаком.

Глава 3

Глянцевые буквы переливались, как драгоценные камни. Их было видно издалека! «Розовый леденец», — так назывался оттенок, который преобладал в оформлении не только парадного входа, но также и интерьера. Розовые кресла, малиновые подушки с оборками и воздушная тюль, больше похожая на сладкую вату. Все это бесило Соню! Но больше всего её раздражало то, что над входом, сияя на солнце, красовалось её собственное имя.

— У посетителей от избытка розового глаза повылазят, — проворчала она, собирая букет из воздушных шаров.

— Красивый цвет! — напряженно возразила мама.

Она нервничала, ожидая наплыва клиентов. Отец не поскупился на рекламу, и вывески с надписью салон красоты «София» зазывали прохожих обещанием полного перевоплощения.

— Его слишком много, как в домике Барби, — упрямо продолжила Соня.

Мать отложила в сторону прейскурант. В своем облегающем платье она и сама напоминала куклу.

— Это мой салон и мой любимый цвет! — возмутилась она.

Соня вздохнула, в который раз удивляясь тому, насколько они разные. Если мама жила напоказ, с радостью демонстрируя окружающим свои успехи, то она предпочитала не выделяться. Что для матери было жизненно важным, для нее оставалось незначимым.

— Тогда лучше было назвать его Розовые сопли, — ответила Соня.

Из подсобки вышла теть Лена, косметолог, на которой держалась затея с салоном. Дородная и строгая, в накрахмаленном белом халате, она так сильно контрастировала с игрушечной обстановкой. И выглядела неуместно, как большой советский пупс в гламурном домике Барби.

— У нас была масса вариантов, — пояснила она, остужая эмоциональный накал, — Глянец, Локон и Версаль!

Соня поморщилась.

— Но твой папа сказал, что будет София! — с обидой напомнила мама.

Имя Соня придумал отец. Будь мамина воля, она бы назвала дочь Серафимой. Не потому, что это древнерусское имя ей шло, а просто чтоб следовать моде.

— Сделаем тебе прическу на день рождения, — воодушевилась она.

— Я не хочу отмечать, — ответила Соня.

Мать театрально ахнула, как будто услышала страшную новость.

— Как? — произнесла она с придыханием.

Соня стиснула зубы, предвидя такую реакцию. К её совершеннолетию мама готовилась издалека. И даже открытие салона приурочила к знаковой дате.

— Мам, ну тебе-то что? Это ж мой день рождения! — простонала она.

Но мама была непреклонна.

— Ты можешь не отмечать со своими друзьями, а с родными будь так любезна отметить!

— Не буду! — упрямо ответила Соня.

Мать встала и, цокая модельными каблучками, прошлась по залу. Она родила дочку рано, и в свои 37 могла бы сойти за сестру.

— Не забывай о том, что это не только твой, но и мой праздник тоже! — заявила она, в который раз поправляя ажурные шторы.