Спящая красавица

Принцесса вздохнула и проснулась. — Вы так долго ждали, — пролепетала она. Принц был очарован ее словами. Их рассуждения не имели четкой связи, были лишены логики, что так естественно для влюбленных. Короче, они проговорили четыре часа, но не сказали друг другу и половины того, что должны были сказать.

Шарль Перро «Спящая красавица леса», Лондон, 1729 год.

— Мы были в глухих джунглях, на туземной тропе, — говорил Джеймс, обращаясь к прелестной, привлекательной женщине, сидевшей напротив него. Он приготовился повторить историю, которую рассказывал уже десятки раз, — о том, как умерли члены экспедиции и как он сам удивительным образом остался в живых и вернулся на английскую землю. — Это была единственная дорога на север. Африканские реки вроде Конго в среднем течении совершенно непригодны для передвижения по ним на чем-либо другом, кроме каноэ. Дорог там нет, связи никакой...

Он ненадолго замолчал, представив, как легко очутиться снова в темных джунглях. Сидя с чашкой кофе в руках, Стокер позволил своему сознанию парить свободно, размышляя о том, как придать своему повествованию большую поэтичность.

— Трудно представить, — делился он с Николь Уайлд, — как мы примитивны по сути дела. Саванна совершенно дикая. Но джунгли... Там ночью раздаются прекрасные звуки, сверхъестественные, и они доносятся из кромешной темноты. Даже лунный свет не проникает сквозь густую листву.

Тем не менее после того, как наша экспедиция, обогнув на пароходе мыс Горн, причалила в Кейптауне и пробыла там год, мы отправились на север через неисследованную, не отмеченную на карте местность. Мы шли гуськом за носильщиками; на головах у них в соломенных корзинах покачивалось все наше имущество; экспедиционные ценности — образцы, записи, заметки. Все это, между прочим, я привез домой. Мне потребуются годы, чтобы разобрать и расшифровать их. Годовая работа ста сорока восьми человек, — он на миг замолчал, — из которых в живых остался я один.

Джеймс уставился на свою чашку с черным кофе, вкус к которому в нем пробудил проводник-бур, употреблявший этот напиток везде, где только удавалось.

— Иногда я спрашиваю себя: за что меня пощадила судьба? Мне это кажется несправедливым.

Несколько секунд он не мог говорить.

— Вы чувствуете себя виноватым за то, что остались живы? — вежливо спросила Николь. — Что случилось?

Его ответ прозвучал совершенно несуразно:

— Они хотели мою одежду.

Стокер ждал, поймет ли она его. Конечно же, нет. Кто поверит в это?

— Вашу одежду? — тихо переспросила Николь. Затем, вскинув брови, наклонила голову и последовала за ним в его джунгли — А что они носили сами? — спросила она.

— Ничего. — Он позволил ей осознать его слова, прежде чем продолжил свой рассказ. — Хотя со временем некоторые из них стали носить мои брюки, жилет или шарф.

Она прищурилась, стараясь понять, что же он пытается ей объяснить, но не могла.

— Вы ходили голым, как и они?

Это был, в сущности, не вопрос. Совершенно приспособиться к туземному образу жизни для сознания европейца непостижимо. А самым ужасным из всего было, без сомнения, ходить неприкрытым.

— Было жарко, — объяснил он. — Все остальные люди были нагими, и какая-либо одежда становилась обузой, а моя им понравилась, поэтому я позволил им взять свою одежду. Я уже не надеялся вернуться в Англию, — добавил Джеймс. — Не помышлял, что буду снова сидеть за английским столом в английском университете.

Конечно, его приятели англичане подумали бы, что такое поведение присуще душевнобольному. Только пациенты сумасшедшего дома не носят штанов.

Он рассмеялся:

— Что бы такое рассказать вам? — И смутился. Потом поднял глаза: — Я должен был отделить обычную информацию от остальной. Ох... простите. Я не должен был рассказывать об этом.

— Нет-нет, все в порядке. — И как ни странно, это было именно так, хотя она округлила глаза и сказала: — Великий Боже! Ну и что же?

Джеймс удивил ее. Он удивил женщину, которая была опытной в самом привлекательном смысле этого слова. Достаточно опытной, чтобы ее не шокировало упоминание о его наготе. Он наблюдал за тем, как она улыбалась и качала головой, размышляя: кому еще он мог бы рассказать подобное? И кто бы отреагировал так же благожелательно?

В это время Николь сидела и рисовала в своем воображении возбуждающую картину: мистер Стокер сбрасывает костюм, снимает жилет, расстегивает ремень на брюках и спускает их.

Для женщины, которая носит массу одежды — как способ самозащиты, — такое поведение равносильно безумию. Эта мысль очень понравилась ей: высокий красивый Джеймс Стокер стоит в лучах солнца, золотящих его кожу.

В уютной тишине Джеймс тихо произнес:

— Вчера днем вы встречались не со своей тетушкой.

Николь моментально рассердилась: