Спящая Красавица

— Когда они найдут решение, они смогут отразить это проклятие, и оно вернется ко мне. А может, ты и есть мое наказание. Что ни говори, но хоть что-то в этом мире уравновешено, — Виктор поднялся, подошел к фонтану и заглянул внутрь. Сквозь каменные плиты, когда-то плотно сложенные, пробивалась какая-то зелень — сорняки, дикие цветы, что-то еще. Виктор сорвал цветок и покрутил его в руках, пытаясь опознать.

— Я впервые в жизни сделал что-то на эмоциях. Я был безумно зол и мне было плевать на последствия. Тогда мне хотелось только одного: чтобы она страдала.

— А сейчас?

— А сейчас я хочу, чтобы она успокоилась и была счастлива. Ее жажда не приведет ее ни к чему хорошему, и я говорю это не просто потому, что мне так кажется. Я знаю это, я об этом читал и слышал, — Виктор с сожалением отбросил цветок в сторону и присел на край фонтана. Он попытался представить себе, каким это место было раньше, но мысли о Тристане были сильнее.

— Это та причина, по которой ты хочешь сдаться мне добровольно? Разбитое сердце? — Иероним говорил так, словно сам в это не верил. Впрочем, скорее всего, пару часов назад он и не думал, что Виктор способен на такие чувства, и сейчас Чистильщику просто было странно говорить об этом.

— Причина, по которой я позволю тебе убить себя, в том, что я устал подчиняться судьбе, а убивать нас могут только Чистильщики. Только вам и некоторым из нас дано такое право, — Виктор запустил руку себе в волосы и прикрыл глаза, — Мне двадцать пять лет, Иероним, у меня впереди вся жизнь, но я уже знаю, что меня ждет дальше. Я устал. Мне скучно.

Вслух Виктор говорил об этом впервые. Иероним был первым, кто слышал эти слова. Это было что-то, о чем знали многие из окружения Гадателя, но о чем он еще ни с кем не говорил. Что-то, что он мог доверить только тому человеку, который пришел убить его.

— Ты мог бы убить себя сам.

— Не мог бы, — Виктор поднялся и отряхнулся. — Пенелопа перерезала себе горло, когда ей было шестнадцать, но выжила. Никто после такого бы не выжил, — Виктор сделал паузу, — Маги выживают, — он потянулся, словно кот, разминаясь, вдохнул поглубже и направился к выходу из парка, бросив Иерониму напоследок: — Надеюсь, ты не подведешь меня, когда придет время. И сегодня тоже нас не подведешь.

Он ушел, оставив Иеронима наедине со своей историей, хотя знал, что едва ли тот изменит свое мнение. Это было не важно. Главное, что Виктор был уверен: когда все это закончится, Иероним убьет его. Это была его работа и его предназначение.

Глава 14 Доска Уиджа

До начала сеанса оставалось еще несколько часов, но Виктору не хотелось возвращаться к себе или снова идти в парк и разговаривать там с Иеронимом. Он направился в номер Грейс и с позволения сидевшей там Дэвиэны устроился с книгой за столом. Это была первая попавшаяся ему книга, он схватил ее с полки просто потому, что ему понравился ее корешок на ощупь. Включив настольную лампу, Виктор пролистал книгу и начал читать со случайного места и так увлекся, что забыл о времени. Он не заметил как стемнело, и как ушла Дэвиэна, и, наверное, не заметил бы и присутствия Пенелопы и Иеронима в комнате, если бы Чистильщик не хлопнул в ладони прямо у него над ухом.

— Что, решил попробовать меня убить невзначай — вдруг у меня лопнут барабанные перепонки, я оглохну и умру от безысходности? — Виктор захлопнул книгу и посмотрел на Иеронима снизу вверх.

— Попробовать стоило? — Иероним сделал шаг назад. — К тому же, ты считаешь меня совсем идиотом и думаешь, что я не смогу сложить одно с другим… — Пенелопа ударила альбиноса кулаком по плечу, — Ты блефовал, когда говорил мне, что убьешь себя. Ты не смог бы этого сделать, — Чистильщик взял у девушки сумку.

— Вы проявляете удивительнейшие чудеса дедукции, мой дорогой Ватсон, — Виктор рассмеялся и встал со своего места, — Когда это вы так спелись? — теперь он обращался уже к Пенелопе.

— Я его нашла в ресторане, когда проснулась и решила… поужинать, — Пенелопа кивнула на Чистильщика и положила доску Уиджи в центр будущего круга, — Приступим, может?

— Наконец-то, — отозвался Виктор и принялся помогать Иерониму расставлять свечи на полу.

Волнение вновь давало о себе знать и, хоть Виктора и не выдавали ни трясущиеся руки, ни дрожащий голос, оно занимало все его мысли.

Доска Уиджи в основном служила для разговора с мертвыми, а Грейс все еще была жива. Может быть, ее нынешнее состояние едва ли можно было назвать жизнью, но все же это была определенно не смерть. И даже несмотря на уверенность Пенелопы в успехе, Виктор волновался о том, что и эта связующая ниточка окажется лишь обманкой. Он с трудом представлял себе, что ему нужно быдет делать, если Грейс не станет говорить с ними, ведь в таком случае единственным способом докопаться до разгадки будет найти Оливера и вывести его на чистую воду. Но это только звучало просто, так что подсказка от Грейс была бы намного эффективнее.