Спящая планета

«…ожидается, что ноябрьский призыв будет, как обычно, многочисленным. Правительство объявило о новых чрезвычайных мерах, призванных высвободить как можно больше здоровых мужчин для военных действий. Если вы независимый бизнесмен, запомните: НАНИМАЙТЕ ИНВАЛИДОВ — вы освободите людей для фронта!»

Щелк!

Донован выругался. Его левая рука соскользнула с рулевого колеса и звонко хлопнула по бедру. Пластик, прикрытый штанинами, отозвался глухим звуком.

Пластиковые ноги и. модифицированные мускулы робота, чтобы придать ногам подвижность — подвижность, даже превосходящую в чем-то человеческую. Но в соответствии с правилами Министерства обороны это превращало его в получеловека. А пятидесятилетний полу человек — не военный материал.

Получеловек может разве что водить грузовик, даже робот мог бы это делать, но роботы сейчас слишком большая редкость, чтобы при носить их в жертву бандам. Не то что такой калека, как он.

Калека!

Донован стиснул зубы, и пластиковая нога нажала на газ. Грузовик проскакивал пустынные перекрестки под тусклыми или перегоревшими светофорами — это был один из наиболее гнусных районов Лондона.

Калека!

… пропуск

… ней его винтовки, но они прорывались сквозь пламя с той ужасающей целеустремленностью, которая присуща только маркам на их страшной охоте. Даже в смертельных судорогах их челюсти снова и снова хватали его за ноги, пока количество и тяжесть ран наконец не свалили его, беспомощного, на спину.

Но и маркам пришлось несладко. Потеряв двенадцать членов стаи от выстрелов, подобных слепящим молниям, они растеряли свой боевой пыл и убрались в поисках более легкой добычи.

…И ночь была тиха, но кто-то кричал и не мог остановиться, и он с трудом понял, что это был он сам, а голоса звали его по имени, но далеко, далеко…

А потом не было ничего. Ничего, пока он не очнулся в госпитале военно-морских сил Федерации. Ему сказали, что ноги пришлось ампутировать. Выбор у врача был прост: либо ноги, либо жизнь. А потом — когда он вел себя скорее как испуганный ребенок, чем как мужчина, которым всегда считал себя, — он начал думать, что врач сделал не тот выбор. Это был долгий и горький путь вниз, от гордого охотника дальних планет до водителя грузовика, который едва сводит концы с концами.

Это стало последним ударом. Федерация забрала его сыновей на военную службу — его молодых, сильных сыновей, у которых вся жизнь была впереди, — но отказывала старику в праве придать последним годам своей жизни достоинство и смысл.

С крыш резко зазвучал сигнал воздушной тревоги.

Донован вышел из задумчивости и удивленно огляделся.

Он находился уже в более престижном районе, аэромобили летали туда-сюда между стоянками на крышах домов. Блестящие наземные машины скользили по хорошо освещенным улицам, а количество прохожих возросло.

Но вот аэромобили нырнули на свои стоянки, автомашины скрылись за поворотами, а пешеходы исчезли из виду. И тут словно по мановению волшебной палочки появились типы с желтыми армейскими жезлами и в шлемах с янтарными мигалками наверху.

Донован припарковался и заспешил вслед за группой горожан, ищущих укрытие. Едва он пристроился в хвосте, как появился смотритель, который провел их через какую-то дверь, а потом через бесконечную череду лестниц. Группа спускалась вниз в мрачном молчании. Прошло довольно много времени, прежде чем смотритель остановился перед стальной дверью и открыл ее. В помещении, где они оказались, стояло множество деревянных скамеек, а в углу была отгорожена еще одна комнатка. На шкафу стоял коротковолновый приемник. Под потолком тянулись желтые горизонтальные балки, с них свисали матовые электрические лампочки.

Толпа быстро заполнила скамейки. Донован сел в стороне и закурил сигарету.

На лестнице раздался звук тяжелых шагов, как оказалось, это был полицейский. Он закрыл за собой дверь и быстро огляделся.

Его взгляд остановился на сигарете Донована.

Гаси бычок, — приказал он и пошел к приемнику.

Донован продолжал курить.

Коп, должно быть, затылком почувствовал, что ему не подчинились. Какой-то миг он, казалось, был в затруднении, потом сделал шаг вперед, а рука угрожающе потянулась к дубинке.

— Может, ты плохо слышишь? Я сказал: гаси сигарету.

— Я хорошо слышу. Но с какой стати я должен это делать?

— Выбрось его.

— Но…

— Никаких «но».

Полицейский отстегнул дубинку и ткнул ею в листок с правилами поведения в убежище, прикрепленный к двери:

— Видишь это? Я знаю их наизусть. Здесь сказано, что полицейский офицер, будь он на службе или нет, командует в любом убежище, где он найдет укрытие.

— Ну и что?

— То, что гаси бычок или схлопочешь.

В своем нынешнем настроении Донован был больше настроен схлопотать, но, принимая во внимание обстоятельства, сдержался. Сигарета потухла под его каблуком.

— Доволен, шеф?

— Желаешь поумничать, а? — Полицейский холодно окинул его взглядом.

— Вовсе нет, — возразил Донован, не дрогнув под его пристальным взором, — я просто интересуюсь, почему вы запрещаете мне это маленькое удовольствие. Вы ведь бросаетесь на кого попало, чтобы самому успокоить нервы, разве не так?