Спящая планета

— Как только у меня выпадает шанс выбраться наверх и подышать свежим воздухом, я ищу наш следующий объект. В арифметике я разбираюсь, так что я вычислил, что моя доля там составляет ровно 101,5 землянина. Вот та-ак… — Он приглашающе позвякал фишками. — Есть желающие?

— Не на твою же жизнь ставить, — послышался густой бас. — Пятнадцать лишних здесь для меня хватит.

— Не любишь ты рисковать. — Солдат посмотрел вокруг. — Ну, кто? Капрал?

— Согласен с Вордженом, — сказал капрал. — Двадцать семь вполне меня устроят.

Другие были того же мнения, и игра прекратилась. Они отошли от стола, чтобы размяться и поругать свою судьбу. Разговор стих, и тихое, равномерное шуршание от дыхания спящих людей, казалось, становилось все громче. На поверхности, по сообщению ребят из патруля, с которыми они познакомились раньше, бушевал тропический шторм, но здесь, в убежище, даже признаков его не чувствовалось. Слышно было лишь гипнотическое дыхание спящих землян и почти неуловимый шум невидимых машин, которые поддерживали чистоту воздуха, постоянную температуру и выполняли различные другие функции, необходимые для поддержания жизни спящих и, следовательно, их охранников.

— Заперт в ловушке с компанией праведников, — жаловался долговязый, — а увольнительной и не пахнет. Дрянь жизнь.

— Ты прав, — согласился с ним капрал, между делом листая журнал, обнаруженный в убежище. — Твоя жизнь станет дрянью, если ты получишь увольнительную, по которой ты стонешь, я не дал бы и полушки за то, что ты вернулся бы из нее живым.

Солдат насмешливо хмыкнул:

— Ты что, тоже испугался оранжевых шаров?

— Если они могут перерезать глотки — да! И если от огнемета им ничего не делается.

Долговязый с удивлением покачал головой:

— Ты действительно веришь во всю эту чушь?

— Я верю в четыре мертвых батальона, — парировал капрал. Затем, меняя тему: — Смотри, портрет Мадриджа из Верховного Совета. — Он сосредоточенно разглядывал текст под портретом, а затем передернул плечами. — Хотелось бы научиться читать по-реккски, интересно знать, что они думают о старине Мад…

Гудение спрятанных машин усилилось, чтобы компенсировать волну холодного воздуха, неожиданно вкатившуюся в убежище со стороны лестницы. Воздух этот слабо отдавал дождем, некоторые запахи были знакомы, другие же были чужими.

— Интересно, — сказал долговязый, — откуда сквозняк? Я считал, что в таких местах сплошная герметичность.

— Кто-то, вероятно, открыл дверь, — ответил капрал рассеянно, поглощенный разглядыванием журнала.

— Й-ио? Кто? — Рядовой посмотрел вокруг. — Нас здесь семеро — все на месте. Кто же тогда открыл?

Машины продолжали гудеть, но звук изменился. Плотный солдат, который выиграл у рядового пятнадцать спящих, как раз подошел и услышал его вопрос.

— Может, это был оранжевый шар, — прошептал он.

Рядовой непроизвольно вскочил, и плотный издал неприятный звук.

— Очень смешно, — сердито проворчал рядовой. — Очень смешно.

— Кто-то, — вставил капрал, — не закрыл за собой дверь. Сокскин, почему бы тебе не пойти и не заняться этим пустяком, — только на этот раз убедись, что она закрыта надежно, хорошо?

— А почему я? — спросил рядовой, ему явно не хотелось идти.

— Потому что я выбрал тебя! — сказал, как отрезал, капрал. — Ну, живо!

Рядовой с ненавистью посмотрел на него, взял свое оружие и вышел из помещения. Шум от его шагов по стальным ступенькам стих, и капрал вернулся к своему журналу, вполуха прислушиваясь, когда стукнет закрываемая дверь.

Вместо этого в колодце лестничной клетки появилось внезапное свечение, за которым последовал душераздирающий вопль, наполненный неподдельным, настоящим ужасом.

Прежде чем свечение исчезло, капрал уже решительно вел своих парней вверх по лестнице. Они обнаружили Сокскина на верхней площадке: он лежал, скрючившись от боли и злобно бормоча, как будто в умопомешательстве. Они промчались мимо него, взяв оружие на изготовку.

Снаружи косые струи дождя в сгущавшихся сумерках секли высокие шпили города, и капли громко барабанили по крышам автомобилей на улице. И… все. Никаких светящихся оранжевых шаров, никаких завернутых в саван призраков. Просто дождь, и ветер, и город.

— Капрал! — позвал тот, плотный, по фамилии Ворджен, наклонившись над скорчившимся у их ног Сокскином.

— Что там?

— Он постоянно повторяет, что это был один из тех шаров-головорезов, — сказал Ворджен. Он прислушался еще, затем продолжил: — Сокскин говорит, что шар появился прямо перед его лицом, когда он пошел закрыть дверь.

Капрал торопливо рывком закрыл дверь, и они внезапно оказались в чернильной темноте. Он ругнулся.

— Никто не захватил с собой фонарь? Разумеется, никто. — Он снова выругался и ощупью пошел по ступенькам вниз. — Мы должны доложить об этом, — сказал он, а его голос дрожал почти так же, как и его колени. Он замолчал и собрал волю в кулак, чтобы дойти вниз живым.

Где-то приглушенно громыхал тягач по сельской дороге, за которой тянулись заснеженные поля и извилистые холмы. Свет от его фар то исчезал, то появлялся снова. В лучах фар плясали причудливые тени.