Спящая жертвенница

Габриэлла приятно подводила время со своим суженным Ефимом, тоже отвлекшись от этих странных жизненных обстоятельств и опасностей, вглядываясь в интересный кинофильм и сочетая с проявлением любви к своему другу сердечному, которому фильм в отличие от неё был уже вообще неинтересен. Ефим был из богатой семьи и являлся наследником крупной консалтинговой фирмы, которая насчитывая ещё три региональных филиала и распространяла программное обеспечение разных поставщиков, включая своё собственное. Она получила новость от гордого Евгения о том, что Виолетта выбросилась из окна больницы, пойдя на роковой суицид, но перед суицидом у человека всегда бывают мысли и думы и Габриэлла все же интересовалась, откуда у неё эти думы? Откуда у неё появились мысли о том, что все это конец и кроме суицида нет решения? Приблизительно она догадывалась, что довёл некий инициатор с другой планеты, так как на Земле доводят до суицида все-таки в процессе реального общения, и чтобы запутать следы он использовал общественное мнение установив соответствующие настройки конферируемого человека через межпространственные трансляторы системы. Это устройства, подключенные к людям на другой планете в нейро-механизмах в состоянии глубокого транса, которые служат тоже мясом для впитки негатива души убитого и концентрации установки для его уничтожения психически. При этом коллективное мнение может и имело место быть, но почему Виолетта именно так отреагировала? Почему она тогда не сразу совершила суицид у всех н глазах от злобы, а вышла в коридор больницы и выбрала именно то окно, на котором акцентировал внимание Женя и рассказал е об этом по телефону? Она так помнила много случаев смерти людей от сердца практически без причины, почему они умирают не при группе людей, а, как правило, в одиночестве? И тут её осенило! Не зря они собрали коммунистическо-бермудский отражатель то! Получается, когда людей много рядом, то при любых страданиях нейро-сигнальчик не проходит! Нужно именно в тупик в одиночку загнать человека. Вопрос теперь заключался в том, продолжать ли месть этим подобиям человеческого существа, которые с людьми это делают? Габриэлла посмотрела на Ефима и ощутив любовь сердечного друга сказала себе: «Вопрос закрыт. Девчонки без меня справятся пока, а я, если что ударю в самый момент безысходности, если им будет грозить опасность, чтобы и они и Ефим были в безопасности. Ублюдков двое, я уверена в этом, интуиция вряд ли меня подводит – их двое, а значит помимо Виолетты они ещё кого-то пытаются убить. Надо выяснить кого, как буду посвободнее».

– Оно конечно, чудесно, Ефимь, так, можно, наверное, сед… Ай! – в этот момент у Габриэллы стрельнуло в лобной доле головного мозга, и она невольно схватилась за голову – Лучше только эту руку положи мне на голову, а то больно!

Ефим покорно погладил девушку по голове и обнял, понимая обстоятельства и оценив, что та не придала этому значения. Она рассказывала ему о Вере и о том, что они набедокурили из мести людям, которые их, возможно, вообще могут уничтожить.

– Во всяком случае это не то место, где может так сильно заболеть голова, совершенно не то место! Пошли выйдем в коридор, за одно воздухом подышишь, Габриэлла!

Наступило долгое молчание. Габриэлла с трудом различала тихий шёпот, который в её сознании отражался дикими, истошными воплями людей в предсмертной агонии:

– Ефим, сед… – снова заболела голова, но сквозь боль она продолжила – Ефим, ты один согреваешь мне душу и в сердце… Не надо, сед…

Ефим проникся страхом, в этот момент юноша собрал волю в кулак и поставил буквально на кон свою жизнь и существование, но не успел он сказать то, что хотел, как его снова перебила Габриэлла:

– Прошу тебя…

Ефим понял и решил не выходит и спокойно, проигнорировав это досмотреть с любимой фильм, и они не знали о смерти восьми пешек этой системы от танца печальной Виолетты, но знали о самоубийстве другой…