Спящее золото. Книга 1: Сокровища Севера

Всех мечей отвага выше —
кварги грабить шли коварно
земли Фрейра ратным строем.
Браги лезвий отдал вранам —
лед ладоней взял со славой —
и волкам тела безглавых.
Словом славит скальд, а конунг
златом платит мне за песню.

Да, это еще Сигурд Убийца Фафнира говорил, что смелый добьется победы и неточеным мечом. Ах, Отец Поэзии, все мы черпаем из одного источника, все сочиняем про одно и то же. Но, да возьмут меня великаны, как же по-разному у нас получается! Вигмара терзали самые противоречивые чувства: он понимал, что проиграл безнадежно, что проиграл свою голову, и впервые в жизни охотно признавал чужие стихи лучше своих, и страдал от этого, и просто радовался прекрасным стихам. Да этого Сторвальда и сам Один посадит напротив себя! Даже такого вот, остриженного!

Лучших телок – все уладит
ловкий – турс огромный слопал.
Конунг Бьяртмар войско вывел —
видя тролля злобу – грозный.
Быстро был под землю прогнан
Бальдром брани враг ужасный.
Словом славит скальд, а конунг
златом платит мне за песню.

Сторвальд кончил, и вместо шепота раздался оживленный гул. Лица раудов прояснились: теперь уже никто не сомневался, что конунгов скальд одолел чужака. Звонкие строчки звучали в памяти Вигмара, как будто перед ним пересыпали груды серебра. По вплетенной пословице в каждой висе и общий припев! Только кеннингов маловато, но зато все по делу: ни один завистник не скажет, что Сторвальд перепевает чужие стихи о подвигах чужих конунгов. Эта песнь – про Бьяртмара и только про него!

Сам восхваляемый конунг сидел на своем месте грустный и задумчивый. Чувствуя, что сотня ожидающих взглядов подталкивает его со всех сторон и молчать больше невозможно, Бьяртмар испустил глубокий вздох.

– Да, песнь отменная… – промолвил он. – Но мне самому не годится решать, которая лучше. По-моему, они обе чудо как хороши! Ответьте нам, люди, кто же победил?

– Сторвальд! Сторвальд! – закричали со всех сторон десятки голосов.

Рауды орали изо всех сил, очень довольные, что конунг предоставил решение им и не обидел своего скальда предпочтением чужака.

А Вигмар, именно этого и ждавший, оглядывал ликующие лица и непочтительно посвистывал. Вот сейчас Бьяртмар спросит, кто из них хочет исполнить приговор богов и отсечь квитту голову, – и эти же десятки голосов так же радостно и дружно закричат: «Я, я!»

Почему-то потрясения и ужаса не было, Вигмар смотрел на происходящее как бы со стороны и сам себя не понимал. Обидно уходить из мира, не осознав своего ухода, закрыть глаза, как будто через мгновение откроешь их снова, и толком не попрощаться – не словами, а душой. Как там сказал вчера Бьяртмар: если квитт победит, значит, он невиновен. А если… Постой… А дальше он вообще ничего не сказал!

– Боги обвинили его! – с торжеством воскликнул Оддульв, указывая на Вигмара. – Конунг, он должен быть обезглавлен!

Толпа притихла, ожидая приказа.

– Боги обвинили его? – переспросил Бьяртмар. – Боги показали, что он плохой скальд? Его висы были так плохи?

– Хуже некуда! – с торжествующим презрением ответила Уннгерд.

И гридница подтвердила ее слова тихим согласным гулом. После песни Сторвальда любые другие стихи казались детским лепетом.

– Не думал я, что вы так низко оцените мастерство… – Бьяртмар грустно покачал опущенной головой. – Но про меня не скажут, что я люблю спорить со своей дружиной и никогда не слушаю ее мнения. Пусть будет по-вашему. Признаем квитта плохим скальдом. А раз он плохой скальд, то, значит, и вреда его стихи причинить никакого не могли. Так что и наказывать мне его не за что, – неожиданно бодро закончил он. И с лукавым торжеством добавил: – Меня не назовут Бьяртмаром Несправедливым.

Гридница молчала, как пораженная громом. Даже рауды, привыкшие к неожиданным выходкам своего конунга, к такому окончанию необычного божьего суда готовы не были.

Оддульв дрогнул и привалился к стене, Уннгерд открыла рот, как рыба на берегу, и судорожно пыталась вдохнуть. Ингирид, первой сообразившая, что смертный приговор отменяется, подпрыгнула на месте и ликующе взвизгнула.

А Сторвальд Скальд вдруг расхохотался. Стоя на том же месте, где произносил строфы своей песни, он запрокинул голову, красивую и гордую даже в обрамлении безобразных беспорядочных прядей, и хохотал раскатисто и звонко, от всей души, всей грудью – как, возможно, умел во всей этой усадьбе он один.

Утром Вигмара разбудило гудение голосов во дворе.

– Вставай и расчесывай свои косы! – сказал ему Бальдвиг, уже одетый и совсем было собравшийся его будить. – Сегодня жертвоприношение, ты не забыл? А на твои косы нужно много времени – ты же не хочешь предстать перед богами лохматым, как тролль?