Спящие боги Инадзумы (СИ)

Паймон еще немного помучила бабушку О́ни расспросами, после чего они с Люмин отвели Венти в сторонку и кратко поведали ему о судьбе Эи и Макото.

— Священная сакура, которая была посажена в будущем, а потому образовалась в прошлом, но все думали, что она существовала всегда… — потрясенно проговорил Венти. — Пожалуй, это слишком сложно. Но образ сакуры отлично подойдет для песни, и я подумаю, как можно включить в текст дух Макото.

— Только не перестарайся, — посоветовала Паймон. — В глубине души Эи очень ранимая и до сих пор горюет по сестре.

Пока они беседовали, Итто зашел в воду и, отыскивая на дне плоские камни, пытался запустить их так, как показывал Такуя. Получалось не очень хорошо, но Итто это не беспокоило: его мысли блуждали где-то далеко, и Кадзуха подумал, что впервые видит друга таким молчаливым и серьезным. Он опустился на песок, наблюдая за неумелым полетом камней, а Аято, сбросив кимоно, неожиданно присоединился к игре Итто.

— Что случилось? — спросил Кадзуха. — Ты какой-то притихший с тех пор, как мы нашли Нацуко.

Итто отыскал под прозрачный водой красивый черный камень с белыми прожилками и задумчиво покрутил его в руках.

— Да, я… Ребята, неужели бабушка О́ни перебралась на Ясиори из-за меня? Катерина ведь сказала, Нацуко решила продать дом, чтобы выручить из неприятностей своего внука… Меня.

Вздохнув, он метнул камень, но потерпел неудачу. Камень скрылся в морских глубинах.

— Даже если и так, это было много лет назад, — не сразу ответил Аято. — Теперь ты уже ничего не можешь поделать, только отплатить бабушке за ее доброту.

— В том-то все и дело, Аято, — резко отозвался Итто. — Чем я могу ей отплатить? Теми грошами, что зарабатывает банда Аратаки?

— Итто… — сочувственно проронил Кадзуха.

Он не знал, как его поддержать. Банда Аратаки и вправду не добилась на финансовом поприще никаких успехов, и Кадзуха не мог даже представить, какая волна стыда захлестнула Итто.

— Дурак я, вот что! — в сердцах воскликнул Итто.

Он сердито швырнул камень, и тот с громким хлопком ушел под воду.

— Это неправда, — тихо сказал Аято.

Кадзуха заметил, как он беспокойно поглаживает серебряное кольцо на указательном пальце.

— Ты самый целеустремленный человек из всех, кого я знаю, — громче продолжил Аято. — Ты пережил две сонных волны — и выстоял. Сегун Райдэн спит. Яэ Мико спит. А ты стоишь перед нами и сражаешься вопреки всему.

Итто обернулся к нему, удивленно приподняв брови. Не каждый день можно услышать похвалу главы комиссии Ясиро. «Сражаешься вопреки всему…»

Кадзуха ткнулся носом в колени. Пожалуй, ему следовало кое-чему поучиться у Итто.

— Ты стремишься к победе, даже когда шансов почти нет, и именно поэтому ты обязательно добьешься своего, — закончил Аято. — Так что не смей называть себя дураком. Не смей думать, что все уже кончено.

— Братан… — потрясенно проговорил Итто.

Аято качнул головой, усмехнулся и, подкинув в руке плоский камень, метнул его вперед. Ударившись о поверхность воды восемь раз, он наконец окончил свой славный путь и пошел на дно. По прозрачной глади расползлись ровные круги.

Итто прицелился и, дождавшись, когда вода успокоится, запустил свой камень — последний плоский снаряд, который ему удалось отыскать.

Кадзуха улыбнулся. Аято, отвернувшись, тоже.

Перед тем, как пойти на дно, камень Итто дважды отскочил от поверхности. Может, не так успешно и не так легко, как у других, но у него получилось. Вопреки всему.

*

Люмин отыскала Сяо вдали от остальных. Сидя на утесе, он вслушивался в мелодию, которую пытался подобрать для своей новой песни Венти, и подставлял лицо соленому ветру.

Паймон осталась с Венти — помогала советом и рассказывала о последних встречах с Эи, и Люмин чувствовала себя непривычно без ее постоянного присутствия.

— Кажется, ты искренне рад появлению Аято, — заметила она. — Наконец можно предоставить рассуждения кому-то другому и снова сбегать от людей.

Уголок губ Сяо дернулся, и он похлопал рядом с собой, приглашая Люмин сесть. Она опустилась на траву, влажноватую после ночного дождя. Некоторое время они с Сяо сидели молча, вглядываясь в горизонт, где вдали виднелись силуэты Драконьего хребта и очертания Нефритового дворца Нин Гуан.

— Так близко и так далеко, — удивленно произнесла Люмин.

— Мм, — откликнулся Сяо.

— Скучаешь по Ли Юэ?

Люмин рассчитывала услышать поспешное «да» или легкую насмешку, но Сяо промолчал. Неожиданно. Она повернула голову и перехватила его взгляд — задумчивый, но лишенный привычной тяжести.

— С тех пор, как мы покинули Ли Юэ, я почти не ощущаю бремени кармического долга, — сказал он наконец.

— Ну, здесь, в Инадзуме, все немного иначе.

— Не думаю, что дело в Инадзуме.

— А в чем тогда?

Желтые глаза Сяо смотрели неотрывно, и Люмин различала в них какой-то непривычный блеск. Это не удивляло и не беспокоило ее. В глубине души она давно понимала, что с момента отплытия в Инадзуму их с Сяо незримая связь изменилась. Она не только стала крепче — она шагнула за рамки всего, что ограничивало их в Ли Юэ, и теперь распускалась подобно весенним цветам сакуры.