Спящие боги Инадзумы (СИ)

Кевин сумел перевести сражение с Отто наружу, в сад камней, и теперь они бились под сакурами, борясь одновременно и друг с другом, и с яростными порывами ветра. Кевин то и дело бросал взгляд в темные небеса. Он надеялся, что разразится дождь, но буря лишь сухо выстреливала в черноту молниями, и при такой погоде ни он, ни Отто не могли обрести преимущество. Лед и пламя, клинок и когти — они сталкивались в ожесточенном поединке и вновь расходились. Вмешиваться в их бой, кипучий, неистовый, было опасно для жизни.

Дилюк бросил взгляд в сторону ворот. Оттуда ко дворцу стекались демоны.

— Я задержу их, — решил он. — Идите. Отыщите Кольцо Изнанки.

— Один ты не останешься, — выставив меч, заявил Кэйа. — Если, конечно, это не спланированное самоубийство.

Он едва держался на ногах. После битвы в руинах Тэнсюкаку он выглядел совсем паршиво: лицо осунулось, глаза запали, а на руках опять проявилась ледяная корка. Дилюк мотнул головой.

— Вернись в Тэнсюкаку. Защищай Кокоми. Она совсем одна, и если демоны прорвутся, то пострадает и она, и Аяка с Томой.

Кэйа нахмурился.

— Конечно, демоны прорвутся, Дилюк! Тебе не хватит сил сдержать их в одиночку. Я остаюсь.

— Не смей. Я… Я запрещаю тебе, Кэйа.

Во взгляде Кэйи, остром, как ледяные осколки, вспыхнула ярость.

— Да кто ты такой, чтобы что-то мне запрещать? Ты можешь хоть раз не строить из себя самого умного и просто мне поверить?!

Дилюк открыл рот, чтобы ответить, но тут Аято потерял терпение. Мыслями он уже искал Кольцо Изнанки. Спор, разгоревшийся между бывшими братьями, удерживал его от достижения цели, к которой он стремился всей душой — той единственной цели, которая сейчас имела для него значение.

— Кэйа остается. Итто, прикрывай Кевина и присматривай за входом в Тэнсюкаку.

— Аято… — начал было Дилюк.

— Хватит! — прикрикнул Аято.

Все так удивились, что мгновенно смолкли. Только море ревело, а за спиной полыхали вспышки льда и огня — отсветы ожесточенной битвы Отто и Кевина.

— Прекратите спорить, — уже тише сказал Аято. — Немедленно. Если мы сейчас же не найдем Кольцо Изнанки, все, кого мы любим, погибнут.

С этими словами он, развернувшись, побежал в сторону горячих источников — единственного здания, уцелевшего среди буйства демонической энергии и порожденных Синьорой пожарищ.

Тяжело вздохнув, за ним последовал и Кадзуха.

— Берегите себя, — попросил он. — Не рискуйте жизнями понапрасну.

— «Понапрасну» уже не будет, Кадзуха, — не глядя на него, ответил Дилюк. — Чтобы сохранить что-то одно, иногда нужно отдать взамен другое.

— Иногда, — подчеркнул Кадзуха. — Я не верю в такие крайности. Всегда можно отыскать золотую середину.

— Братан, — растроганно вздохнул Итто. — Ты тоже себя береги.

Кадзуха кивнул ему и стремительно зашагал за Аято. Над ним уже кружили взявшиеся из ниоткуда кленовые листья — путь к горячим источникам еще предстояло отвоевать.

Дилюк призвал клинок и зашагал вниз, навстречу демонам, и Кэйа хотел уже присоединиться к нему, когда Бэй Доу придержала его за плечо.

— Ну чего еще? — буркнул Кэйа, все еще взвинченный из-за спора.

— Не смей помирать, Альберих, — сказала Бэй Доу. — Я еще должна оценить, как будет смотреться твоя пиратская повязка на борту «Алькора».

Лицо Кэйи изумленно вытянулось. А затем он, презирая боль и усталость, рассмеялся и хлопнул Бэй Доу по плечу.

— Как не согласиться, когда просит такой капитан? Но я привык заключать выгодные сделки. Я выживу — и ты живи. Договорились?

Бэй Доу ухмыльнулась.

— Договорились.

Ткнув его кулаком, она вновь призвала меч и, пригнувшись, стремительной молнией устремилась за Аято и Кадзухой. Кэйа успел увидеть, как она бесстрашно ворвалась в самую гущу схватки, как ее меч взметнулся, поражая демонов, а потом ему пришлось отвлечься на собственных противников.

Кадзуха видел, что Аято на грани.

Он давно уже понял это. Еще в тот день, когда они вытащили его из плена Отто.

Душа Аято, всегда такого спокойного и сдержанного, перестала быть целостной и теперь раскачивалась, точно лодка, брошенная в объятия штормовых волн. Лодку нещадно крутило. Вода наступала и отступала, оставляя после себя соленую пену, и дерево трещало, угрожая разлететься в щепки.

Аято все еще рассуждал здраво. Он строил планы и даже сумел понять, какие мотивы движут Отто, но делал это скорее по привычке. На деле его мысли блуждали далеко — за пределами мира, доступного людям, в бескрайних полях, где кличут мертвецов и ищут у них прощения. Кадзуха знал это. Он сам много раз бывал там, когда искал успокоения после смерти Томо.

Он понимал, что Аято стоит на краю хрупкой лодки и в любой момент готов броситься навстречу бушующим волнам.

А это значит, Аято рано или поздно попытается это сделать.

Кадзуха прежде и сам был близок к прыжку. Когда Люмин пропала, поглощенная порожденным Эи штормом, он едва не метнулся следом — не то в отчаянной попытке отыскать ее, не то в мучительном желании оборвать собственный путь. Томо был самым близким для Кадзухи человеком, и когда его не стало, душа Кадзухи раскололась пополам.