Спящие боги Инадзумы (СИ)

Тома и Аяка бросились вперед, но Яэ Мико их остановила. Кадзуха едва успевал уследить за ее движениями. Рядом опустилась Кокоми, и вдвоем они творили магию, на какую способны были только жрицы Наруками и Сангономии. Неподалеку нарисовался обеспокоенный Горо.

Несмотря на протесты Яэ Мико и Кокоми, все сгрудились вокруг Аято — все, кроме Эи. Она держалась в стороне, и по щекам ее струились слезы.

Кадзуха вздохнул. Припадая на раненую ногу, поравнялся с сегуном и, сделав над собой усилие, мягко прикоснулся к ней. К его изумлению, Эи не отстранилась, хотя неожиданная поддержка ее удивила. Быстро стерев слезы, она отвернулась, но Кадзуха придержал ее за плечо.

— Все закончилось, Ваше Превосходительство, — сказал он. — Больше Кольцо Изнанки вам не навредит.

— Оно уже принесло достаточно вреда, — резко отозвалась Эи. — Я подвела Инадзуму. Позволила Отто взять верх. Я должна была защищать своих людей, но вместо этого…

Она мрачно осмотрела руины Тэнсюкаку. Обломки клинка Кадзухи. Бойцов армии Сопротивления и сегуната, которым не довелось увидеть конец битвы. Израненного Аято, за жизнь которого отчаянно боролись Яэ Мико и Кокоми. Эи закрыла глаза, не желая встречаться с Кадзухой взглядом.

Кадзуха повернул голову в сторону друзей. Венти стоял чуть поодаль, по-прежнему сжимая лиру, и в его взгляде, обращенном к Аято, плескалась печаль. Словно почувствовав чужой взгляд, он поднял голову и легонько улыбнулся Кадзухе.

И этот жест вдруг открыл Кадзухе глаза на то, что было так просто и к чему он до сих пор оставался слеп.

Несколькими минутами ранее Кадзуха был полон решимости убить сегуна, если представится шанс. Ему казалось, только так он сможет положить конец страданиям Аято и своим собственным мучениям — бесконечному кошмару, в котором его погибший друг раз за разом падает к подножию Тэнсюкаку.

Но теперь он, кажется, начал понимать. Боль порождает боль. Это нескончаемый цикл.

Терзаемая горечью после смерти сестры, Эи замкнулась в себе и позволила бесчувственной кукле принимать за нее решения. Не меч сегуна Райдэн, а боль Эи поразила Томо. А Кадзуха, ведомый болью от потери друга, впервые поднял клинок не из чувства долга, а из желания намеренно оборвать чужую жизнь. Лишь потому, что Райдэн обладала божественной силой, боль не превратила Кадзуху в убийцу.

Потрясенный потерей Синьоры, Отто прошел огромный путь из Снежной в Инадзуму и даже вернул ее из мира мертвых. Его поступок привел к новым потерям: Кэтсуо и Тадао, Тэкуми, Юй Шэнь, солдаты Сангономии и сегуната… Новая волна боли.

«Любовь — это обоюдоострый клинок. Она может стать хорошим оружием. Но ты никогда не знаешь, когда она обернется против тебя, если связь, что давала тебе силу, будет разрушена». Так сказал Сяо, когда вспоминал печальный финал жизни своих друзей. И он был прав. Любовь может стать исцелением и путем к свету, но она же порой вынуждает людей совершать ужасные поступки и тонуть все глубже во тьме.

Это порочный круг, и пока он существует, будет проливаться кровь.

К счастью, непоправима только смерть. И пока люди живы, у них остается возможность решать, к какой стороне клинка они хотят обратиться.

Например, начать с того, чтобы отпустить многолетнюю ненависть.

Кадзуха вздохнул и, подняв голову, перехватил взгляд Эи.

— Это не ваша вина. Вы попали под влияние очень умного и опасного человека, который готов был на все ради своей цели. Он бы в любом случае нашел способ подчинить ваши силы себе.

— О, Каэдэхара… — устало вздохнула Эи. — Я не заслуживаю твоей поддержки.

Улыбнувшись, Кадзуха вдруг опустился на одно колено и смиренно склонил голову.

— В таком случае, я не заслуживаю вашего милосердия, Ваше Превосходительство, — твердо сказал он. — Я поднял клинок против сегуна и нарушил за последние дни не один десяток законов Инадзумы. Я, кстати, даже на закрытых горячих источниках побывал. Можете записать это в список моих грехов и вынести соответствующее наказание.

Лицо Эи изумленно вытянулось.

— Встань, Каэдэхара! Что ты такое говоришь? Какие горячие источники? Ты сам понимаешь, как нелепо это звучит?

Кадзуха поднял голову. Заглянув ему в глаза, Эи вдруг расслабилась и улыбнулась. Она наконец поняла, что пытался донести ей Кадзуха.

— Может быть, ничего этого не случилось бы, если бы Отто смог принять слова поддержки и впустить в свое сердце принятие, — смело глядя на сегуна, произнес Кадзуха. — Я не говорю о том, что вы безгрешны, Ваше Превосходительство, и нам всем стоит с этим смириться. Я лишь пытаюсь сказать, что утопая в сожалении, вы ничего не сможете исправить.

Сегун задумчиво хмыкнула.

— Надеюсь, ты понимаешь, что твои слова можно расценить как попытку оскорбить сегуна?

Кадзуха вновь опустил голову, готовый в крайнем случае броситься прочь: теперь он ни за что не хотел отдавать свою жизнь в распоряжение сегуну. Он не будет безропотно принимать свою смерть. Томо научил его главному — бороться. Он умер не для того, чтобы Кадзуха ушел следом.

Он погиб, чтобы Кадзуха выбрал жизнь.

Эи сделала шаг вперед. И наконец, поколебавшись, протянула ему руку.