Спящие красавицы

— Потому что вы мне верите. Да и я вообще-то знаю, что вы ее поцеловали. Я видела. Я ужасно люблю подглядывать. Я должна остановиться, но я всегда жажду романтики. Я рада, что вы обо всем переговорили именно сегодня, и выложили карты на стол. То, что остается невысказанным, может на самом деле разрушить брак.

— Спасибо, доктор Фил. Ответь на мой вопрос. Ты можешь все это прекратить?

— Да. Вот как обстоят дела. Сохрани меня в живых до восхода солнца во вторник. Или, может быть, плюс день или два, я не могу сказать точно. Хотя, это наверняка будет на рассвете.

— Что произойдет, если я — если мы — это сделаем?

— Я могла бы все исправить. Пока они согласны.

— Пока согласен кто?

— Женщины, глупец. Женщины Дулинга. Но если я умру, никакое согласие не будет иметь значения. Не может быть или того, или другого. Должно быть и то, и другое.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Поймешь. В конечном счете. Возможно, увидимся завтра. И кстати, она была права. Вы никогда не обсуждали с ней бассейн. Хотя показали ей несколько фотографий. Думаю, вы думали, что этого будет достаточно.

— Эви…

— Я рада, что вы поцеловали ее. Я очень рада. Она мне нравится.

Эви разорвала связь и осторожно положила сотовый телефон Хикса на маленькую полку, предназначенную для ее личных вещей, которых у нее не было. Потом она легла на нару, повернулась на бок и вскоре уснула.

9

Лила собиралась ехать прямо в участок, но когда она спустилась по подъездной дорожке и повернула на улицу, ее фары выхватили нечто в белом, сидящее в кресле на противоположной стороне улицы. Старая миссис Рэнсом. Лила вряд ли могла винить Джареда в том, что он ее там оставил. У него на руках была маленькая девочка, о которой стоило позаботиться, и которая сейчас лежала в гостевой спальне. Холли? Полли? Нет, Молли. Падал моросящий дождь.

Она проехала по подъездной дорожке Рэнсомов, а затем развернулась назад и покопалась в дерьме, лежащем на заднем сиденье, чтобы вытащить на свет фирменную бейсболку Дулингских Псов, потому что моросящий дождик уже перешел в устойчивый. Он может потушить пожар, и это было хорошо. Она проверила входную дверь миссис Рэнсом. Та была разблокирована. Она подошла к креслу и подняла женщину в коконе на руки. Она была готова к тяжести, но миссис Рэнсом весила не более девяноста фунтов.[233] Лила с таким весом качала пресс в тренажерном зале. Но какое это имело значение? Почему она вообще это делает?

— Потому что так надо, — сказала она. — Потому что женщина — это не газонное украшение.

Поднявшись по ступенькам, она увидела, как тонкие волокна отделяются от белого шара, окружающего голову миссис Рэнсом. Они колебались, словно на ветру, но ветра не было. Они тянулись к ней, потому что море сна просто ожидало за ее лбом. Она сдула их и из последних сил потянула старушку по коридору в гостиную. На ковре лежала раскрытая книжка-раскраска с россыпью маркеров вокруг. Как же звали эту маленькую девочку?

— Молли, — сказала Лила, затаскивая заключенную в кокон женщину на диван. — Ее звали Молли. — Она остановилась. — Это Молли.

Лила положила подушку под голову миссис Рэнсом и покинула ее. Заперев входную дверь старушки, она пошла к своей полицейской машине, запустила двигатель и протянулась к ручке переключения передач, затем опустила руку. Внезапно департамент шерифа показался бессмысленным пунктом назначения. Кроме того, как ей казалось, до него не менее пятидесяти миль. Она, вероятно, сможет туда попасть, не врезавшись в дерево (как какая-то не полностью проснувшаяся с утра женщина во время пробежки), но есть ли смысл?

— Если не в офис, то куда? — Спросила она у машины. — Куда?

Она достала футляр для контактных линз из своего кармана. Там была еще одна доза «пробуждающего», в другом контейнере, с буквой L на крышке, но вопрос повторился: есть ли смысл бороться? В конце концов, сон обязательно настигнет ее. Это было неизбежно, так зачем откладывать? По словам Шекспира: тот сон, который тихо сматывает нити с клубка забот.[234] И, по крайней мере, она и Клинт разобрались в ситуации до того легендарного закрытия, о котором он всегда говорил.

— Я была дурой, — призналась она интерьеру полицейской машины. — Но Ваша честь, я ссылаюсь на недостаток сна.

Если это так, то почему она не поговорила с ним раньше? Со всем случившимся это представлялось невероятно мелким. Ей стало стыдно.

— Хорошо, — сказала она, — я сошлюсь на страх, Ваша честь.

Но теперь ей не было страшно. Она была слишком измотана, чтобы бояться. Она была слишком измотана, для любых чувств. Лила вытащила микрофон из держателя. Сделать это было тяжелее, чем нести миссис Рэнсом — разве не странно?

— Первый — Базе. Ты все еще там, Линни?