Спящие

Моросил мелкий дождь, который и дождем назвать-то тяжело. Но из-за него майское утро превратилось в ноябрьское — низкие серые тучи, холодный пронизывающий ветер, стелящийся по земле легкий туман. Вика поплотнее застегнула куртку, сумку закинула на плечо, взгляд опустила под ноги. Снова наползли грустные мысли. Пугал страх неизвестности и извечный русский вопрос: «Что делать?». Все предшествующие проблемы показались детской игрой по сравнению с тем, что любимый человек оказался спящим. Ни жив, ни мертв. В какой-то момент Вика даже пожалела, что он не разбился.

Она отогнала эти мысли. Решила, что нет ничего хуже, чем хоронить живого человека. Руслан же жив. Раз говорит, двигается, мыслит — значит жив. Остальное не важно.

По улице, спрятав голову в плечи, шли редкие прохожие. Вика уже видела роковую дорогу, когда, задумавшись, ударила плечом бабушку.

— Извините, — поправила она сумочку.

— Как тебе не стыдно, — начала старушка. — Я старый больной человек, могла бы и посторониться.

— Простите, — повторила Вика и направилась дальше…

Спустя час бабушка рассказывала сотрудникам полиции, что молодая дама толкнула ее так, что она, старый больной человек, чуть не упала.

— А еще, — проникновенно добавила бабушка. — У нее были очень холодные руки!

…мысль пришла, как всегда, совершенно неожиданно. Вика даже остановилась, когда осознала насколько все просто.

«Можно уехать в Сибирь! Затеряться среди бескрайних и малонаселенных просторов. Вряд ли там станут искать, — когда она была маленькая, в Сибири разбился ТУ-154. Его искали месяц. В итоге-то нашли, но лишь шасси, да воронку. — Если столько искали целый самолет, то сколько ж будут двух людей?»

Как исконно городской человек она понятия не имела, что такое выживать в первозданной природе. Но трудности ее не пугали. По-настоящему страшила лишь проблема как в эту самую Сибирь попасть.

Дошла к дороге. Посмотрела налево. Машины далеко.

«Разве это жизнь? — размышляла Виктория. — Прятаться, жить словно волки, подножной пищей, сторониться людей».

Она с трудом представляла такое бытие, но, ради любимого человека была готова умчаться хоть на край света.

«Конечно, поначалу придется туго, — чувствовала, что слово «туго» не отображает и десятой части всех сложностей. — Но можно и в Москве затеряться».

Последнюю мысль быстро отогнала. В первозданной природе человеку выжить проще, там требуется лишь постоянный труд, а в мегаполисе еще надо быть волком иначе станешь овцой.

Вика повернула голову, чтобы посмотреть направо, когда раздался тяжелый и протяжный гудок, следом свист тормозов.

Последнее, что увидела — большая радиаторная решетка.

* * *

Виктор Петрович Астафьев, педиатр девятой детской больницы Соминска, опоздал на двадцать минут. Вечные утренние пробки стали настолько привычны, насколько обыденно солнце. Этим утром Виктор Петрович втройне обругал Горбачева за глупость. Как можно было развалить такую огромную страну?! Вернуть границы к шестнадцатому веку, а экономику к тринадцатому?

Последнего генсека педиатр вспомнил не случайно. Ездить стоя в автобусах Виктору Петровичу стало достаточно проблематично. Особенно после того, как пару лет назад сломал шейку бедра. Однако он настолько сильно любил детей, что не представлял жизнь без любимой работы. Даже во снах продолжал выписывать лекарства и направления, потому уйти на пенсию ему совесть не позволяла. К тому же пенсия в постгорбачевской стране такова, что на нее только хомяка прокормить можно.

Виктор Петрович сорок пять лет ездил в детскую больницу номер девять. Прекрасно помнил времена, когда Соминск был маленький провинциальный городишко, а слово «пробки» было из области фантастики. Помнил времена, когда в автобусе уступали место пожилым людям, хлеб стоил двадцать копеек, а колбаса делалась из мяса. Помнил эпоху, когда люди были добрее. Виктор Петрович этим утром попросил девушку лет шестнадцати уступить место. Девушка сказала, что ему, старому хрычу, надо в кресле сидеть, а не в час пик по автобусам шляться. Педиатр пристыдил ее. Девушка за словом в карман не полезла — послала его на отцовский орган, воткнула в уши плеер и уставилась в окно. Остальные пассажиры усердно делали вид, что ничего не слышали.

Из автобуса Виктор Петрович вышел с трудом. Правая нога сильно болела. Хотелось присесть, отдохнуть минут десять, но… Дети ждали.

Прихрамывая, направился к больнице. До светофора идти было далеко, особенно при нынешнем состоянии. Поглядел налево, оттуда ехал желтый КАМАЗ-тягач, а за ним две легковые машины. Педиатр видел, как молодая, черноволосая девушка не обращая внимания на приближающийся грузовик начала переходить дорогу. Хотел закричать, но не успел. КАМАЗ, завизжав тормозами, врезался в нее. Несколько метров тащил, а после бездыханное тело (Виктор Петрович ни секунды в этом не сомневался) сползло по радиаторной решетке, и тягач проехал над ним. Тяжелая машина остановилась, следующие за тягачом легковушки в последний момент смогли вырулить на встречную полосу, объехали труп.