Спящий детектив

— Я успел вовремя! — воскликнул Морис Клау. — Он лишился чувств, только и всего!

— То был призрак! — прошептал сыщик из Скотланд—Ярда. — Боже мой! Я был готов ко всему — готов был встретить любого грабителя, но когда увидал в свете молнии, как это белое создание… играет на арфе…

Корам повернулся и хотел было поднять арфу, лежавшую на полу неподалеку от нас, и в тот же миг -

— Ах! — вскричал Морис Клау. — Не прикасайтесь к ней! Это смерть!

Корам подался назад, словно его ужалила змея. Гримсби, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Зажгите свет, — велел Морис Клау, — и я покажу вам!

Куратор щелкнул выключателем и Греческий зал залил яркий свет. Нелепая фигура Клау показалась нам исполненной триумфального величия. Глаза за толстыми линзами сверкали.

— Глядите, — сказал он, — я поднимаю арфу с пола. И я жив. Но почему? Потому что не прикасаюсь я к ней самым удобным и естественным образом — сверху! Я беру ее сбоку! Конвей и Макалистер держали арфу за верхнюю часть; и где они теперь — Конвей и Макалистер?

— Мистер Клау, — сказал Корам, — вижу, это темное дело не представляет загадки для вашего необыкновенного ума, но для меня оно остается глубочайшей тайной. Раньше я не раз прикасался к арфе в точности так, как вы описываете, и ни малейшего вреда она мне не причинила…

— Но не тотчас после того, как на ней играли! — прервал его Морис Клау.

— Играли! Никогда не пробовал на ней играть!

— Если бы и попытались, еще не все было бы потеряно — при условии, что вы не коснулись бы верхушки инструмента! Наблюдайте, прошу вас!

Длинные белые пальцы Клау пробежали по золотым струнам. Я услышал ту странную, стонущую музыку, что предшествовала загадочным событиям этой ночи.

— А теперь, — продолжал наш наставник, — покуда я, преисполненный хитрости, буду держаться рукой за место, где сходятся золотые ножки женщин, глядите внимательно на верхушку — вот здесь человек взялся бы за арфу.

Мы столпились вокруг него.

— Острие иглы, — провозгласил он рокочущим голосом, — выдается вперед! Музыкант к нему не прикасается! Но тот, кто пытается отнять у музыканта арфу, умирает! Поставим теперь арфу, надавив на основание — острие снова втягивается внутрь! Скажу ли я, чем смазано это острие, что заставляет жертву безумствовать, как бешеного пса, и веками хранит свою силу? Увы, не могу. Этот секрет был похоронен навсегда вместе с презренным телом Чезаре Борджиа!

— Чезаре Борджиа! — хором воскликнули мы.

— О, — загромыхал Морис Клау, — вашу арфу Афины на самом деле изготовил Падуано Зеллони, флорентиец. Это умелая подделка! До вчерашнего дня я находился в Риме. Вы удивлены? Сожалею, что бедный Макалистер умер. Доведя до совершенства, с помощью Изиды, мыслительную фотографию дамы, игравшей на арфе, я отправился в Рим, дабы узнать историю арфы. Но почему же? Дома у меня есть записи, но неполные, бесполезные. В Риме имеется друг, из столь древнего и некогда столь порочного семейства, что я не осмелюсь его назвать! У друга моего есть доступ к великой библиотеке Ватикана — к анналам его семейства. Там он находит для меня рассказ о подобной арфе. В этих бесценных пергаментах ее именуют «греческой золотой лирой». Арфа описана. Я убежден. Я уверен!

В давние времена играла на этой арфе прекрасная Лукреция Борджиа. Тому, кто был ей противен, она говорила: «Возьми мою арфу». Он так и поступает. Он мертв. Господи! какая коварная выдумка!

Где хранилась арфа веками, прежде чем нашел ее ваш сэр Мензье? Никто не знает. Но сохранила арфа свои достоинства! Как умер бедный Мензье? Выбросился он из окна своей комнаты, как недавно стало мне известно. Не иначе, держал он инструмент в той комнате. Конвей бегает в безумии по залу — и бросается головой вниз со стула. Макалистер умирает в бессилии и конвульсиях!

Молчание; и потом -

— Что заставило арфу играть? — спросил Корам.

Морис Клау пристально посмотрел на него. И в этот миг по моим жилам вновь пробежал холодок ужаса. Где–то поблизости раздался тихий стон! Конвей мгновенно обернулся!

— Как! Дверь моей квартиры открыта! — прошептал он.

— Где вы держите свои ключи? — громыхнул Клау.

— В кабинете, — Корам уставился на дверь, боясь подойти ближе. — Ночью мы пользуемся ключами охранника. Мои лежат сейчас в кабинете на каминной доске.

— Думаю, ключей там нет, — продолжал низкий голос Клау. — Они у вашей дочери.

— Моей дочери! — воскликнул Корам и бросился к двери. — Бог мой! Хильда! Хильда!

— Она — сомнамбула! — шепнул мне на ухо Морис Клау. — Когда во сне мисс Хильда слышит необычные звуки, наподобие шума грузовиков (ах! сколь мало знаем мы о феномене сна!), она встает с постели и, подобно многим другим лунатикам, свершает одни и те же действия. В нашем случае, нечто влечет сомнамбулу к золотой арфе…

— Она занимается музыкой!