Спящий дракон

Узкая теплая ладонь легла на его веки, опустила их, и спасительная тьма окутала Санти. Потускнели и угасли призрачные голоса. Покой понемногу исцелял его лихорадящий разум. Санти вновь ощутил себя на спине парда, услышал негромкий звук ступающих лап.

– Можно открыть глаза! – раздался мелодичный голос фьёль.

Санти поднял веки. Волшебное подземелье осталось позади. Парды несли всадников по серому коридору. Санти был последним. Его пард отстал от черного Ортранова Демона на три десятка шагов. Санти сжал коленями его горячие бока и вдруг явственно ощутил затылком чей-то взгляд. Пард уже прыгнул, когда юноша быстро обернулся, едва не потеряв равновесия.

Он удержался на спине парда, только вернувшись в обычное положение. Но и одного мгновения было достаточно. Он совершенно ясно увидел у входа в подземный зал человеческую фигуру. За ее спиной сиял и переливался «лес», и света было довольно, чтобы Санти разглядел лицо мужчины, на голову которого был наброшен капюшон серого плаща. Как раз в тот миг, когда юноша обернулся, стоявший у входа сдвинул рукой капюшон, и Санти увидел серебряный обруч над его глазами. Обруч с черным, отливающим багровым огнем камнем точно посередине высокого лба.

В следующее мгновение пард уже унес юношу прочь, и вход в подземный зал скрылся за плавным изгибом коридора.

Санти, все еще не освободившийся до конца от видений, решил, что человек в сером плаще – последняя из иллюзий.

Пард Санти догнал Этайю и, повинуясь руке юноши, пошел рядом с ее пардом. Спустя три четверти часа они выбрались на вершину холма, под усыпанное белыми звездами небо Конга. Их парды еще не достигли подножия, когда позади раздался мощный удар и почва слегка вздрогнула. Огромная скала, поднятая механизмами, а может быть, и магией, сотворенной тысячелетия тому назад, вновь опустилась, надежно запечатав вход в подземелье.

* * *

– Держись от него подальше, короткохвостый, если не хочешь потерять последнее ухо!

– Ур-р-р! А я-то думал, ты мне друг, Странник!

– Правильно думал! Совет друга!

– Как же! Вы, двуногие, слишком высокого мнения о своей магии! Если вы два века…

– Три!

– Все равно! Три века лепили его, значит, никто другой и не подходи! Да я, может быть, вытащил его…

– Чушь! Сам знаешь, что чушь!

– Ур-р-р! Ну и что с того? Мне он нравится! И клянусь собственной драной шкурой, он еще покажет вам всем!

– А я тебе советую, пестроголовый, не вертеться у нас под ногами! Я-то тебя не обижу, но есть кое-кто, кому ты не больше, чем земляная ящерица!

– Мог бы сказать и «червяк». Я не обидчив. Ну, слушай, а когда вам, великим и ужасным, надоест надувать щеки и плевать друг в друга дымом, я смогу пристроиться к парню? Клянусь твоим третьим глазом – мы уже приятели!

– Можешь! А сейчас проваливай!

– Надеюсь, ты не думаешь, Одиночка, что ты меня напугал?

– Не думаю! Проваливай, ради Неизъяснимого!

– Пока, Странник! Поддай им огоньку!

– Пинка тебе, маленький разбойник!

– Ур-р-р!

* * *

Когда Санти, завернувшись в одеяло, лег в нескольких шагах от крохотного костра, ему показалось, что между Владением и настоящим мигом лежит несколько лет. Фаранг же вообще затерялся в глубинах времени.

Юноша видел спящих Нила и Эрда, бодрствующего вагара, Этайю, в нескольких локтях от Санти, рядом с лежащим на спине Ортраном. Он видел серебряную луну и бархатное небо, и, сам не заметив как,– уплыл в сны. Удивительные сны, страшные и прекрасные одновременно. Он видел города, возводимые на берегах древних морей, видел горы и лесные долины. Видел быстрые синие реки, выгрызающие ущелья в Закатных горах. Он видел яркие до нестерпимого краски джунглей и зарево над стенами павшего города. И пылающее лицо демона. И чешуйчатую бронзово-блестящую спину дракона. И себя – на этой спине. А внизу – острые гребни скал и багровое пламя заходящего солнца.

Еще он видел отца: яростное лицо в маске из пота и пыли и широкое лезвие меча над его головой. И снова пламя, пламя, пламя и черные клубы, поднимающиеся к тусклому небу…