Спящий дракон

Мелкие камешки скатывались вниз из-под осторожных лап пардов. Луна поднялась, и стало немного светлее. Путники повеселели. Вагар покинул свое место впереди колонны, придержал парда, пропуская остальных. Теперь первыми ехали контрабандисты, за ними – девушки и вьючные парды, а за девушками – Эрд с Ортраном. Рядом. Здесь, в горах, между ними возникла связь, какая вырастает в настоящую дружбу. Эрд, прежде смотревший на людей из башни собственной гордости и вдруг оказавшийся на земле; Ортран, отказавшийся от прошлого и плативший за это одиночеством… И еще то общее, что более слабые предпочли бы забыть. Нассини.

Нил постарался объяснить отцу суть опасности, но Биорк только покачал головой:

– Такое – вне моего понимания. Считаешь, мы ушли?

– Надеюсь,– не слишком уверенно ответил Нил.

Санти ехал замыкающим и первым ощутил холодное дуновение в затылок. И ощутив – «выпрыгнул» из физического тела. Чуть раньше, чем на него обрушился шквал, замораживающий мысли и желания. Потом он вспомнит и удивится, насколько легко «привычно» он отреагировал на магический удар.

Фьёль, вторая, тоже успела приготовиться. И у нее было чем встретить врага!

Пардов холод коснулся немного позднее, чем людей, а когда они почувствовали Ужас и готовы были броситься вниз, волоча за собой бесчувственные тела, Нил успел ухватить их, придержать. Мгновением позже животные потеряли способность двигаться. То же самое произошло и с Биорком. Остальные же понеслись вниз, не разбирая дороги, ничего не видя перед собой и спасаясь от того, что хуже смерти и страшней всякой жизни.

Только Нил не поддался чудовищу. Но и сразиться с ним он был не в состоянии.

А воплощенное Ничто уже стекало к ним, содрогаясь и пульсируя. То, что поймано, принадлежало ему и будет поглощено: будь то почти лишенные разума парды или мастер меча Биорк.

Во второй раз услышал Санти, как поет фьёль.

Душа его затрепетала и растворились в пении, как крупинки соли в теплой воде.

И пение остановило Ужас. Можно было бы сказать – оно убило его, если бы в Ничто была жизнь. Но жизни не было, и слово «смерть» здесь неуместно. Пустотный разум рассеялся, растворился в мире. Такова сила фьёль: живое она освобождает от оков, а если живого нет, а есть только форма – лишает формы. И не остается ничего. Даже праха.

Потому так редко поют фьёль.

V

Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!

Глотни, солдат, и дай глотнуть
И мне, солдат,– за нас!
Сегодня топчем пыльный путь,
А завтра топчут нас!

Глотни, солдат! Вкус у вина
Всегда, солдат, хорош!
А кровь тем крепче солона,
Чем больше ее льешь!

Чтоб ты, солдат, приятней пах,
Ты пей, солдат, и пой!
А девки в южных городах —
Толпой, солдат, толпой!

У нас, солдат, судьба одна —
Молись, солдат, судьбе:
Чтоб фляга ввек была полна
И руки – при тебе!
Придут иные времена,
А ты, солдат, живой.
Глотни, солдат, глотни вина!
Домой, солдат! Домой!

Вино, солдат,– жена и брат:
Глотни – и ты согрет.
А дом, солдат? Придешь, солдат,
А дома-то и нет!

Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!

Конгская песня

Перепуганные всадники на обезумевших от ужаса пардах мчались по каменистому склону горы. Уже не менее мили покрыли они с начала бешеной скачки. И еще не менее мили скакали бы парды, но каменный завал преградил им путь. И животные остановились, роняя желтую пену, со свистом и шумом втягивая воздух распаренными глотками. И, остановившись, почувствовали, что гнавший их ужас пропал. Конгаи спешились, сбились в кучу, тоже переводя дух. Во время стремительного спуска никто не пострадал, не потерялся ни один вьюк. Животные успокоились, но люди были возбуждены. Девушки тихо молились. Пирон распоряжался преувеличенно громким голосом.