Спящий джинн. Кладбище джиннов. Война с джиннами. Возвращение джинна

— В одной из трещин, расколовших стены борозды Маскелайн, причем недалеко от бывшего объекта «Зеро», обнаружилась дыра, заделанная изнутри реголитобетоном и скрытая маскером. Причем точно такая же пробка находится напротив первой на противоположной стороне расщелины.

— Тоннель?

— Гилберт утверждает, что это ход Червей Угаага.

Игнат посмотрел на Шоммера. Тот сморщился, кивнул.

— Черви, бесспорно, контролировали загрузку «джиннов» в могильники, побывали они и на Луне. Да и не только на Луне, но и на Земле, судя по сочиненным нашими предками мифам о драконах.

Игнат скептически поджал губы.

— Для объяснения возникновения мифов о драконах не обязательно привлекать Червей. Драконы — те же птерозавры — жили на Земле задолго до появления на Луне «джиннов».

— Кто знает? — философски пожал плечами ксенолог. — Я лично не вижу в своей гипотезе больших натяжек. Но не суть важно. Я считаю, что гиперптериды, иксоиды и Черви Угаага представляют собой промежуточные стадии разумогенеза одного вида. Мало того, должны быть еще четвертый и пятый подвиды этого вида. Точнее — первый, материнский, и пятый — окончательный.

Игнат вопросительно глянул на Калаева.

— Вы серьезно?

— Я здесь ни при чем, — сказал начальник отдела внутренних расследований. — Но особых противоречий в этой гипотезе я не вижу.

— Ну и где они — эти подвиды? Почему мы не столкнулись с ними, изучая Галактику?

— Потому что их нет! — поднял вверх палец Шоммер.

Ромашин-старший покачал головой, усмехнулся.

— Логично.

— Ты не понял. Материнского подвида, который я назвал шоммероидами, уже нет, он давно канул в Лету, а пятого — еще нет. Он только должен появиться. Ну, или появился и куда-то подевался, я пока над этим вопросом не думал. Я назвал финальный подвид ангелоидами.

Игнат засмеялся. Улыбнулся и Калаев.

— Чего ржете? — не понял ученый.

— Представили эволюцию разума — от шоммероидов до ангелоидов, — объяснил Калаев. — Уж очень ты хорош в качестве промежуточной стадии разумогенеза негуман.

— Какая разница, как их называть? Идея моя, вот я и назвал…

— Да мы не возражаем. Однако меня больше интересует практическая сторона гипотезы. Что мы с нее будем…

— Подожди, у меня еще остались вопросы, — перебил Калаева Игнат. — Если иксоиды и гиперптериды были, как вы утверждаете, представителями одного разумного вида, но на разных стадиях развития, почему же они воевали?

— Тут есть нюансы, — оживился Шоммер. — Произошел, как мне кажется, разрыв генотипа, и каждый подвид стал претендовать на финальное рождение идеального существа — ангелоида. Из-за этого и произошел конфликт. Они создали боевых роботов огромной мощи, и те принялись воевать, не считаясь с потерями, пока не уничтожили самих хозяев.

— Допустим. Почему же мы обнаружили только «кладбище» роботов? Где следы цивилизаций?

— Я считаю, что этими «следами» как раз и являются войды, области абсолютного пустого пространства с «голым» вакуумом. Мало того, эти области имеют другую метрику, нецелочисленную, специально подогнанную под облик и физику разных подвидов. Роботы гиперптеридов взрывали галактики, заселенные врагами, и устанавливали свои законы, роботы иксоидов — свои.

— С какого же боку ты пристраиваешь в эту схему Червей?

— Разумогенез выстраивался таким образом: шоммероиды… и не надо улыбаться! — рассердился ксенолог. — Если хотите, можете называть этот подвид протеями. Не перебивайте. Итак, первыми были шо… э-э, протеи, вторыми Черви Угаага, третьими иксоиды, четвертыми гиперптериды, и последний подвид — ангелоиды.

— Почему ты расставил их именно в такой последовательности?

— Потому что именно в этом направлении прослеживается рост и усложнение форм материи. Черви жили в пространстве с метрикой три целых тридцать три сотых, это доказал твой внук. Иксоиды — с метрикой три целых шестьдесят шесть сотых. Гиперптериды — три целых девять десятых. Таким образом мир протеев должен был иметь количество измерений три и четырнадцать сотых, а мир ангелоидов — ровно четыре.

— Каким образом ты это рассчитал?

— У тебя есть принципиальные возражения?

— Может быть, не принципиальные, но не одно. К примеру, земные сложные организмы, имеющие промежуточные стадии развития от куколки-имаго до бабочки, не живут все сразу, одновременно, формы сменяют друг друга. Из яичка вылезает гусеница, плетет кокон, умирает, из куколки потом вылетает бабочка…

— То на Земле, а законы жизненных циклов в космосе намного сложнее и гибче. Во всяком случае, ничто не запрещает подвидам сменяться на протяжении длительного времени. Одни иксоиды уже перешли в стадию гиперптеридов, другие еще нет. Но каждый подвид живет обособленно. Что еще тебя не устраивает?

— Какого дьявола гиперптериды забыли на Луне? Зачем они оставили боевого робота?

— Двух, — вставил Калаев.