СПЯЩИЙ ГОРОД

Нет, конечно, вокруг не стали хлестать молнии, разреженный воздух не обратился в огонь, не закружили в неистовом хороводе вихри – не было ничего из богатого арсенала обязательных голливудских спецэффектов, без которых не обходится ни один фильм в жанре «экшн». Отнюдь. Сущность временного парадокса оказалась куда проще и одновременно сложнее… Капитан Зельц – суть «прошлое», и майор Московенко – суть «будущее» в буквальном смысле разрывали станцию пополам. В «буквальном» – потому что время в гораздо большей степени, чем принято считать, связано с материей. И принадлежащая своему собственному времени материя боевой станции не могла существовать одновременно в двух временных ипостасях. Проще говоря, ее реальность стремительно молодела, возвращаясь в прошлое, со стороны Зельца и старела, уходя в будущее и проживая за считанные секунды сотни и тысячи лет, там, где стоял майор… В этом и был, собственно, парадокс, истинной сущности которого не понимала даже сама Хранительница… Но самым, пожалуй, поразительным было то, что все это происходило в абсолютной, непередаваемой словами тишине…

Перед глазами Зельца исчезали оплетающие стены лианы и лишайники, оголялся покрытый многометровым слоем перегноя пол, все ярче и ярче разгорался излучаемый самими стенами свет, белесые листья приобретали былую зелень и свежесть – все происходило будто в отматываемом в обратную сторону немом кино. Вот мелькнули и исчезли «за кадром» человекоподобные двуногие существа – видимо, те самые боевые роботы, коими немало напугала их Хранительница, проплыли мимо загадочные Завоеватели – бесформенные, неопределенного цвета создания, описать которых подробнее капитан все одно бы не сумел, исчезли, являя взору несущие балки, стенные панели, растворились в воздухе еще не наведенные потолочные перекрытия… И наконец среди хитросплетений оголившегося исполинского каркаса мелькнул «звездно-снежный» купол космического пространства… Удивительная трансформация завершилась – помолодевшая почти до самого момента своего создания станция практически перестала существовать…

Нечто подобное – только с точностью до наоборот– наблюдал и Московенко: различие заключалось лишь в том, что «с его стороны» искусственная планета необратимо старела. Утолщались слои древесных отложений на палубе, корни взламывали потерявшие былую прочность перекрытия, источенные ржавчиной, проваливались потолки и опадали бесформенными лохмотьями обломков стены, словно ребра у разлагающегося трупа, просвечивали сквозь прорехи стен проржавевшие конструкции внутреннего «скелета» станции, грудами бурой трухи осыпались механизмы… И только под ногами у застывших в неподвижности, задыхающихся от недостатка кислорода людей оставался нетронутый пятачок той станции, какой они увидели ее менее суток назад. Да еще приветливо светился парящий в пустоте портал, терпеливо ожидающий двух своих припозднившихся пассажиров…

Чем они дышали все это (очень недолгое, впрочем) время – неизвестно, наверное, объяснить сей удивительный факт не сумел бы никто в целом мире. Возможно, чужих для собственной реальности станции людей все-таки окружало некое подобие остаточного временного щита, либо – что более вероятно – сказывалось влияние открытого телепортационного канала – ведь в противном случае парадокс в первую очередь уничтожил бы самих давших ему жизнь людей… Но, как бы там ни было, к тому моменту, когда светящееся пятно портала неожиданно сдвинулось с места, приближаясь к людям, они были еще живы. Заметивший это движение первым, Московенко попытался было предупредить Зельца, но окаменевшие от напряжения и гипоксии мышцы не позволили ему даже разомкнуть сведенные судорогой челюсти:

– Зе… – прохрипел он…

И в следующее мгновение рванувшийся вперед портал поглотил их, вырвал из смертельных объятий ставшего необратимым временного парадокса…

Сознание людей на миг заполнил жемчужный всполох разворачивающегося в обратном направлении телепортационного канала, и все исчезло…

Если бы кто-то наблюдал в этот момент за станцией, он бы увидел, как ажурный, обглоданный временем скелет искусственной планеты точно посередине, от полюса к полюсу, пересекла идеально ровная линия. И в следующее мгновение (хотя какие могут быть «мгновения» в самом эпицентре временного парадокса?) она, словно разрубленная исполинским мечом, распалась на две медленно удаляющиеся друг от друга полусферы. Они почти сразу же начали двигаться в обратном направлении, будто стремясь вновь воссоединиться в единое целое – вызванный к жизни ошибкой Муделя и случайно брошенной в его адрес ничего не значащей фразой Окуня парадокс достиг своего апогея. Обе продолжающие таять половины, одна из которых ныне принадлежала прошлому, а вторая – будущему, сблизились и, вместо того чтобы столкнуться и рассыпаться мириадами искореженных обломков, неожиданно прошли друг сквозь друга и… исчезли, вызвав лишь короткую судорогу тонких материй нашего с вами пространственно-временного континуума…