Спящий принц (ЛП)

Я никогда еще не впускала его из-за мамы, никто не должен был знать, кто она. В книгах оборотней, варулвов, сжигали, привязав к шесту, как и дома, где жили их семьи. И семьи при этом были заперты внутри, чтобы остановить заражение. Четыре месяца назад я посчитала бы это невозможной выдумкой. Но теперь… теперь люди носили амулеты и прибивали к дверям хлеб. А такие люди, как я, воровали его, если могли. Хлеб оставался хлебом.

Я проследила за его взглядом на полки с их жалким содержимым, мои выцветшие рабочие халаты с разными пуговицами, одеяла, что висели на веревке в надежде, что они высохнут до следующей проделки мамы, на тонкий матрас и одеяла на пыльном полу, на потрепанный стол, что служил балдахином. Я видела камин с одинокой старой мисочкой, пустой, висящей на решетке над грудой пепла. Никакой мелочи. Никаких сверкающих сковород или наваристого бульона на огне. Место казалось давно заброшенным, выглядело хуже некоторых хижин, в которых он спал.

Я не выдержала, когда он повернулся ко мне. Мое лицо пылало от стыда. Я не знала, что он видел, глядя на меня. Каштановые волосы потемнели от жира, они были заплетены в косы вокруг моей головы, чтобы не дать маме вырвать их. Под ногтями были полумесяцы грязи, губы потрескались. Конечно, он… Я пресекла эту мысль.

Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что от него исходит сочувствие, это злило меня, оскорбляло, распаляло.

- Тебе нужно уходить, - грубо сказала я и открыла дверь.

За ней стоял Чэнс Анвин с поднятым для стука кулаком.

Он посмотрел на Сайласа и меня, его глаза расширились. Я повернулась к Сайласу, ужас впился в меня когтями, ведь нижняя часть лица Сайласа побелела.

Глава 4:

Выражение лица Анвина рассмешило бы меня, если бы я не была так напугана. Его глаза выкатились, пока он смотрел на Сайласа. Я видела, как он отмечает поношенную обувь, нити, свисавшие с плаща, протертые перчатки. Он окинул его взглядом три раза, пока не остановился на скрытом лице Сайласа.

- Ты рано ушла с собрания, - сказал Анвин, повернувшись ко мне, его голос был опасным. – Я видел, как ты ушла. Я думал, мы договаривались встретиться после собрания.

- Простите, - сказала я. – Я боялась, что будет беда, и не хотела оставаться.

- Все было под контролем. Я здесь храню справедливость, - сказал он и посмотрел на Сайласа. – И кто же вы, сэр? – последнее слово он произнес как ругательство. – Откуда вы? Я не припоминаю вас здесь.

Сайлас опустил голову, чтобы видно было только его подбородок.

- Я уже уходил, - пробормотал он. Его пальцы быстро постукивали по руке, он был напряжен.

- Как раз пора, - я провела Сайласа мимо Анвина, вышла из дома и оказалась между ними. Анвин помрачнел и глубоко вдохнул. Сайлас поспешил исчезнуть за углом домика. Анвин, кривясь, провожал его взглядом.

- План эвакуации, - вдруг заявил Анвин, повернувшись ко мне. – Ты его пропустила. С первыми лучами деревню покинет караван и отправится в лагерь у Тирвитта. Ты едешь с ними.

Меня охватил ужас.

- Не могу.

- Почему?

- Мама больна. Очень больна. Я не могу ее трогать, - ложь слетела с губ раньше, чем я обдумала ее.

- Забавно, утром твоя мама ходила по делам, ты сама говорила. А теперь она при смерти:

- Ходила. И она должна была вернуться раньше… ей не стоило выходить, это было глупо, - я лепетала, но не могла остановиться. – Теперь она отдыхает, но ее нельзя двигать. Я не знаю, что это, но… я не хочу, чтобы рядом с ней кто-то был, - я понизила голос. – Это может быть заразно. И в караване, а потом в лагере… заболеть могут все. И я не смогу там ее выходить.

Было слишком поздно, я завела себя в ловушку, и я поняла это, когда увидела в его улыбке нечто схожее с торжеством.

- Как хорошо это сошлось с моим предложением.

- Предложением? – повторила я.

Он оглянулся через плечо и понизил голос. Его тон был льстивым, неприятно интимным.

- Если хочешь остаться здесь, я могу обеспечить комнату в доме пастора. Для вас обеих, - он широко улыбнулся.

- Что?

- Я видел твое лицо, когда я сказал об эвакуации. Знаю, тебе некуда идти. Твой отец и брат мертвы.

- Лиф не мертв. Он вернется.

Анвин смотрел на меня с жалостью.

- У тебя ничего нет, моя девочка. И я останусь здесь, буду работать с армией. Не могу углубляться в подробности, но я приглашаю вас остаться. За цену, конечно.

- Какую? – пот выступил на моих плечах, остужая меня.

- Думаю, мы придем к соглашению. Между нами. И это будет устраивать обе стороны.

Его зрачки расширились, он говорил тихо и с придыханием, и я поняла, что он имел в виду, чего хотел. Он думал, что получит это от меня, потому что у нас не было выбора.

Я старалась сохранять внешнее спокойствие, не ударить его.

- Вы очень добры, но мы вынуждены отказаться.

- Отказаться? – он моргнул. – Отказаться? Как можно отказаться?

- Нам есть куда идти. У нас есть родня на севере. Нас ждут. Маме станет лучше, и мы уйдем. Это меня и тревожило, что мама болеет и задерживает нас. А не то, что мы одни.

Его брови поднимались все выше с каждым моим словом, а потом он оскалился.

- Ты никуда не уйдешь, потому что еще не вернула долг. Шесть флоринов.