Спящий принц (ЛП)

- У меня не было выбора, Эррин. Я тебе говорил, мне нужно перемещаться, и ты не узнала бы, где я, если бы я не пришел, - он улыбнулся. – Не бойся, я осторожен, как и всегда. И мне нужно узнать, о чем было собрание.

- А если бы я не ушла раньше?

Его улыбка пропала.

- Пришлось бы как-то объясняться.

Его тон звучал равнодушно, но тело выдавало его. Он был напряжен, словно змея перед броском, перед побегом. Он нервничал, ведь был тут, был открыт, несмотря на его слова, и я ощущала опасный трепет от того, что могла так его читать. Три месяца я рассказывала ему понемногу о себе: о смерти отца, о желании Лифа поддержать нас, о его исчезновении, о своей работе аптекарем, обо всем, кроме состояния матери. Я надеялась, что и он начнет отвечать. Я думала, что секрет заставит его выдать секрет, история – историю. Но он слушал меня, кивал, словно я это была исповедь, уголки его рта то приподнимались, то опускались, зависело от рассказа. Он не комментировал, не судил, лишь слушал и впитывал, не выдавая мне ничего о себе в ответ.

Но я поняла, что многое можно узнать без слов. Но и это было сложно. Он был мне другом, и, насколько я знала, меня он тоже считал другом, но я не знала, как он выглядит под капюшоном. Это звучало странно. Конечно, как можно кого-то звать другом, знать так долго, но не видеть? А я не видела его лица. Я не знала, какого цвета его глаза или волосы. Я знала его губы, его подбородок, его зубы. Как-то раз я видела кончик его носа, когда он откинул голову, смеясь. И все. С нашей первой встречи до этого дня он был всегда в капюшоне, перчатках и накидке, никогда не снимал их, даже не сдвигал, даже если был внутри здания. Когда я спросила у него причину, он сказал, что так безопаснее. Для нас обоих. И попросил не задавать таких вопросов.

Загадочные парни в реальности не так приятны, как в сказках.

Очевидной причиной было то, что он уродлив, как-то искажен. Но то, как он нес себя, заставляло меня думать, что это не так. Я представляла его темноволосым и темноглазым, волосы доставали до его плеч, но все могло оказаться не так. Я несколько раз старалась заглянуть под его капюшон, я успела заметить блеск глаз, а потом он поправил капюшон и скрыл все лицо.

Но я все же понимала, когда он беспокоен, когда злится или радуется. Я научилась читать по его губам, плечам и рукам, по его позе. Он склонялся вперед, когда расслаблялся, склонял голову влево. Он стучал пальцами по любой поверхности, когда была взволнован: по деревьям, ногам, рукам, если они были скрещены. Когда он веселился, две ямочки появлялись слева от его губ, но ни одной справа. Он проводил языком по верхним зубам, когда думал. Я видела то, что он не говорил, ведь они были написаны на нем.

- Я должен знать что-то еще? – Сайлас скрестил руки, прервав мои мысли и вернув меня в реальность. – С собрания?

Паника вернулась волной, желудок сжался от воспоминания о словах Анвина.

- Нас эвакуируют. Быстро. Все должны уйти.

- Куда? – спросил он.

- В лагерь беженцев у Тирвитта, если больше некуда, - сказала я, хотя знала, что мы не можем туда идти.

Я чувствовала на себе его взгляд, пальцы левой руки стучали по его руке, нижняя губы оказалась между зубов, так он размышлял.

- И тебе придется? – сказал он.

- Деревню превратят в казармы, - слова приходилось выдавливать из сжавшегося горла. – И здесь будет армия. Генералы, лучники, копейщики, всадники. Никому из нас не удастся остаться, - я отвела взгляд, глубоко вдохнула, стараясь держать себя в руках, ведь ужас душил меня. Я вдруг ощутила жар. Кружилась голова.

Я представила, как мама бушует в лагере, бьет детей, хватает стариков и женщин, погружает в них зубы. Я представила кровь. Крики и ужас. Топоры и мечи, пытающиеся остановить ее. Распространение проклятия, если они и убьют ее. И я осиротелая или мертвая рядом с ней. Огонь…

- Эррин? – тихо сказал Сайлас, и я заставила себя посмотреть на него, чуть распахнула плащ, чтобы холодный воздух пробрался под него. Прохлада успокоила меня, погасила жар на коже, и я глубоко вдохнула. Сайлас тихо ждал, кусая губу.

- Прости, - сказала я через миг, когда страх отступил. – Что будешь делать?

- Ничего, - сказал он.

- Но ты не можешь остаться. Они придут отовсюду. Все хижины займут.

- Я должен остаться.

Я открыла рот, чтобы в сотый раз спросить причину, но закрыла, услышав шаги, приближающиеся к нам, хлюпанье грязи под сапогами. Не мешкая, я открыла дверь и схватила Сайласа за плащ. Он издал искаженный звук, руки потянулись к капюшону, пока я втащила его в комнату и закрыла за нами дверь так тихо, как только могла. А потом я выглянула в трещину.

Я выдохнула с облегчением. Мимо прошли те же солдаты, которых я видела раньше, они и не взглянули на домик, их лица были мрачными, а тихие голоса не было слышно.

- Тебе не стоит быть здесь, - сказала я, повернувшись и покраснев, когда увидела, как Сайлас озирается в комнате.