Спин

— Здесь нельзя стоять. Загораживаешь выезд! — напустилась она на меня, когда я вышел из машины.

— Ты куда-то собираешься?

Молли грохнула в гофрированный кузов картонную коробку с надписью «Посуда».

— Что, не видишь?

На ней бурые брюки, джинсовая рубаха, волосы подвязаны платком. Я шагнул к ней, и она испуганно отпрянула.

— Не бойся, я тебя не трону.

— Тогда чего тебе надо?

— Хочу узнать, кто тебя нанял.

— Я тебя не понимаю.

— Сам И-Ди или через посредника?

— Черт, — выдавила она сквозь зубы, примеряясь к дверце автомобиля. — Выпусти меня, Тайлер. Чего тебе надо? Чего ты хочешь?

— Ты сама ему предложила меня продать, или это его инициатива? И когда это началось? Ты легла под меня уже с этой целью или потом, попутно появилась возможность приработка?

— Иди к черту.

— Сколько получила? Мне интересно, сколько я стою.

— Иди к черту. Какая разница? Это не из-за…

— Только не говори, что не из-за денег. Что из высоких побуждений.

— Деньги — самое высокое побуждение. — Она отерла руки о штаны, менее испуганная и более вызывающая.

— И что ты хочешь купить, Молли?

— Что я хочу купить? Единственную вещь, которую можно купить. Смерть получше сортом. Почище, покомфортнее. В тот день, когда солнце взойдет, и небо вспыхнет. И я хочу жить поудобнее до того дня. Сама по себе, как хочу. И когда настанет последний день, у меня будут дорогие таблетки, чтобы безболезненно отправиться в мир иной. Я хочу уснуть до того, как начнется кавардак. Вот и все, чего я хочу. И спасибо тебе за то, что ты мне помог в этом. — Она сердито хмурилась, но по щеке соскользнула слеза. — Убери машину, прошу тебя.

— Значит, уютная квартирка и пузырек таблеток? И вся цена?

— Если я о себе не позабочусь, никто обо мне не позаботится.

— Звучит патетически, но разве мы не заботились друг о друге?

— Доверять тебе? Не обижайся, но ты глянь на себя. Живешь — как будто постоянно чего-то ждешь. Не то какого-то ответа, не то какого-то спасителя, не то сам не знаешь чего.

— Я стараюсь жить разумно, Молли.

— О, это я заметила. Если бы разумность была ножом, из меня бы уже вся кровь вытекла. Твоя разумность — я тоже поняла, чего она стоит. Твоя разумность — это месть. Ты свою святость как штаны надеваешь. Это твоя месть миру за то, что он тебя обидел. Не дали, чего тебе хотелось, а ты за это всем улыбочку и аспиринчик.

— Молли, что ты несешь…

— И не вздумай сказать, что ты меня любил, не такая я дура, чтобы не видеть. Да ты и разницы-то не знаешь между «любить» и «изображать любовь». Ты меня подобрал, но на моем месте могла бы оказаться и любая другая. И, поверь мне, Тайлер, все равно кончилось бы разочарованием, так или иначе.

Я отвернулся и пошел к своей машине, несколько неуверенно и неспешно, шокированный не столько изменой, сколько ее бесповоротностью. Вся интимность стерта, как корова языком… Я остановился:

— А все-таки, Молли? Ладно, продала так продала. Но ты, бедная, и трахалась со мною только ради того, чтобы меня продать?

— Я трахалась с тобой, потому что одиноко было.

— А сейчас снова одиноко?

— Да все время было одиноко! — крикнула она.

Я уехал.

Под тиканье старинных часов

Приближались выборы президента. Джейсон решил использовать их в качестве прикрытия.

— Ты мой врач? Вот и лечи.

И сам предложил метод лечения. Необычный метод, с применением средств, не одобренных федеральным управлением по лекарствам, однако испытанных временем, хотя и на другой планете. Он ясно дал мне понять, что со мной или без меня, но он использует этот метод.

И поскольку Молли в результате моей оплошности чуть не скинула его с пьедестала — а меня оставила у разбитого корыта, — я согласился. Вспомнилось весьма кстати наставление И-Ди: «…ты должен следить за ним. Я надеюсь на твое благоразумие». Вот я и следил. Уж как там насчет благоразумия…

Итак, перед выборами мы прошли инструктаж у Ван Нго Вена, узнали о процедуре, ее течении, рисках.

Общаться с Ваном тоже не очень просто, и не столько из-за службы безопасности, тоже, конечно, откровенности не способствующей, сколько из-за толпы аналитиков и исследователей, слетевшихся на марсианина, как пчелы на нектар. Множество уважаемых ученых, проверенных ФБР и министерством национальной безопасности, подписали обязательства «о неразглашении» на требуемый срок и занимались данными, доставленными Ваном с Марса. Цифровые банки соответствовали пяти сотням тысячестраничных томов по астрономии, биологии, математике, физике, медицине, истории, технологии. Марсиане во многом ушли далеко вперед. Возродись в прежнем блеске Александрийская библиотека, и она вряд ли возбудила бы такой оживленный интерес ученой братии.