Спин

– В конечном счете не имеет. Не имеет никакого значения.

– Джейсон, что с тобой происходит? Ты совершаешь ужасающую ошибку...

– Не думаю, что это ошибка.

– И ты должен нести за нее ответственность.

– Разумеется.

– Ты понимаешь, что в случае неудачи станешь козлом отпущения?

– Понимаю.

– Ты взойдешь на костер.

– Что поделаешь.

– Я не смогу тебя защитить.

– А когда ты мог?

* * *

В «Перигелион фаундейшн» я возвращался с Джейсоном в его машине, редкой германской марке с топливным элементом. Большинство производителей считали, что будущего, о котором стоит заботиться, у землян больше нет, и большинство водителей — я в их числе — нещадно жгли бензин и воздух. Мимо нас по левой полосе проносились трудящиеся граждане, спешащие добраться домой до наступления темноты.

Я сказал ему, что собираюсь оставить фирму и основать собственную практику.

Джейсон некоторое время помолчал, следя за дорогой, над которой в перспективе поднимались лужи миражей из раскаленного воздуха.

– Какой смысл, Тайлер? — спросил он, наконец. — «Перигелион» протянет еще не один год, бюджет позволяет тебя держать. Могу тебя и частным образом принанять, если надо будет.

– Вот-вот, если надо будет. Во мне нет особой нужды. Я чувствую, что способен на большее.

– Скучно, что ли?

– Хочется и пользу приносить.

– Ты не чувствуешь себя полезным? Если бы не ты, сидеть бы мне сейчас в инвалидной коляске.

– При чем тут я? Это заслуга Вана. Я лишь шприцем работал, как медсестра.

– Не сказал бы. Ты провел меня сквозь мучительные процедуры, поддерживал меня во всех отношениях. И я это ценю. Кроме того... Иной раз и словом перекинуться надо с кем-то, кто не стремится меня купить или продать.

– Брось, Джейс. Вспомни, когда мы последний раз беседовали.

– И если я одолел один медицинский кризис, то может случиться и другой.

– Нет, Джейс, ты теперь Четвертый, врач тебе потребуется лишь через полсотни лет.

– И знаете об этом только ты да Кэрол. Еще одна причина, по которой мне не хочется тебя отпускать. — Пауза. — Почему бы тебе самому не пройти эту процедуру? Перейдешь в Четвертые, получишь лишних полсотни лет, а то и больше.

Конечно, можно было бы. Но за эти пятьдесят лет гелиосфера распухающего Солнца проглотит Землю.

– Я хотел бы приносить пользу сейчас.

– Ты окончательно все обдумал?

И-Ди сказал бы: «Оставайся. Твоя работа — следить за ним».

И-Ди много чего сказал бы.

– Окончательно.

Джейсон, держась обеими руками за баранку, всматривался в дорогу, и она его, судя по выражению его лица, не радовала.

– Что ж, мне остается лишь пожелать тебе удачи.

* * *

В день, когда я покидал «Перигелион фаундейшн», обслуживающий персонал устроил для меня прощальную вечеринку в одном из нечасто теперь используемых конференц-залов. Меня осыпали дождем сувенирной мелочи, характерной для таких участившихся в последнее время прощальных вечеринок: крохотный кактус в художественно оформленном горшочке из темной терракоты, кружка для кофе с лихим росчерком моего имени, белого металла медицинский значок-кадуцей, змеи которого слились в страстном поцелуе...

Джейсон появился вечером с подарком совершенно иного плана, зажав под мышкой картонную коробку, перевязанную разлохмаченной джутовой бечевкой. Он предложил мне открыть коробку, и я обнаружил внутри около фунта бумажных документов и шесть немаркированных дисков оптической памяти.

– Джейс...

– Сплошная медицина. Можешь рассматривать как учебник.

– Что за медицина? Он ухмыльнулся:

– Из архивов.

– Марсианских? Джейс кивнул.

– Но это же секретно...

– Ха! Формально секретно, конечно. Но ты ведь знаешь, Ломакс засекретил бы и номер экстренной помощи, если бы смог. А тут такие штучки... Этим можно вышибить с рынка «Пфайзер» и «Илай Лили». Меня моя гражданская совесть почему-то совершенно не заедает. А что, тебя мучают патриотические сомнения?

– Нет, но...

– А главное, Ван вовсе не стремился это засекретить. А потому я ссужаю данными из архивов народ, которому доверяю. Ты за это не в ответе. Глянь, если интересно, выкинь, если нет.

– Ну, благодетель, спасибо. С твоими подарками как раз в каталажку угодишь.

Его улыбка расширилась:

– Я верю, что ты все сделаешь как надо.

– А как надо?

– Ну, там сообразишь. Я в тебя верю. После перехода...

– Что?

– Я как-то яснее все вижу.

В объяснения он не вдавался.

Коробку я засунул в багаж. Меня подмывало надписать ее на манер тех коробок, которые мать хранила на этажерке.

Репликаторы казались медленными даже в сравнении с терраформингом мертвой планеты. Прошло два года, прежде чем до нас дошел сигнал из-за Плутона.

Репликаторы, едва затрагиваемые светом и притяжением Солнца, делали свое дело, росли и крепли, согласно программам, заложенным в их сверхпроводящем эквиваленте ДНК, питались временем, льдами, углеродистыми и некоторыми другими элементами — все это ради того, чтобы «позвонить домой», сообщить родителям о самочувствии и успехах. Однако первым спутникам, запущенным за оболочку «Спина» для слежения за репликаторами, не хватило срока жизни, чтобы дождаться этого звонка.