Спин

– Ты серьезно?

– Вполне. Перестань удивляться наконец. Поговоришь с ним?

С человеком с другой планеты. С человеком, за плечами которого сотни тысяч лет марсианской истории.

– Конечно,— опомнился я наконец.— Это большая честь. Но...

– Тогда я устрою вашу встречу.

– Но только если он располагает знаниями, достаточными для излечения атипичного рассеянного склероза, нужны врачи получше меня.

– Ван прихватил с Марса энциклопедические базы данных. Над ними уже работают паши эксперты, сортируют, выискивают полезное для нас. В области медицины тоже. Как бы интермедия.

– У него есть время для интермедий?

– У него есть время даже для скуки. Друзей нет. Мне кажется, ему бы пошло на пользу общение с человеком, не считающим его ни спасителем, ни губителем. И конечно же, поговори с Малмстейном.

– Обязательно.

– Позвони ему из дома. Я больше здешним телефонам не доверяю.

Он улыбнулся, как будто сказал что-то веселое.

* * *

В то лето я иногда выгуливал себя на общественном пляже через дорогу от дома. Пляжем его назвать можно лишь с натяжкой. Длинный выступ неокультуренной суши защищал его от размывания и не давал развернуться серферам. Жаркими вечерами мотели глазели на его песок застекленными окнами, а одинокие скучающие туристы полоскали пятки в прибое.

Я перешел шоссе и уселся на разогретые солнцем деревянные мостки, нависающие над буйной травой. На востоке тучи сбивались в стадо. Я задумался над словами Молли, насчет моей лихости со «Спином» и с Лоутонами. Попытался сохранить объективность.

Возможно, Молли права. Со своей точки зрения.

«Спин» для того, что произошло с Землей, название дурацкое, однако меткое. Дурацкое с точки зрения физики. «Спин», вращение... Что у нас тут закрутилось быстрее или очевиднее? Но метафора меткая. Земля, с одной стороны, как будто застыла, стала статичнее, чем когда-либо. Но в каком-то смысле ощущение такое, как будто она раскручивается, и скоро центробежная сила разнесет все в щепки. Инстинктивно хватаешься за что-нибудь, чтобы не унесло в бездну.

Так и я схватился за Лоутонов, не только за Джейсона и Диану, но за весь их мир, «большой дом» и маленький домик, детские привычки... Может быть, мне не за что больше было ухватиться. И может быть, нет в этом ничего плохого. Если Молли права, всем нам приходится за что-то держаться, не то пропадешь. Диана вцепилась в свою веру, Джейсон в науку.

Я вцепился в Джейсона и Диану.

Я сбежал с пляжа, когда тучи решительно двинулись на берег и разразилась типичная для позднего августа гроза. Налетел шквал, восток засверкал молниями, ливень хлестнул по бледным балконам мотелей. До дома я добежал уже мокрым. Одежда во влажном воздухе не желала высыхать часами. Дождь перестал к вечеру, наступило затишье.

После ужина пришла Молли, мы загрузили один из последних фильмов, викторианская драма в интерьере, буря в гостиной — излюбленный жанр Молли. После фильма она вышла в кухню, намешать в стаканах какую-нибудь фантазию, а я вышел в запасную комнату и позвонил Малмстейну. Он сказал, что осмотрит Джейсона, «когда возникнет нужда», по пока не видел препятствий к увеличению дозировок, разумеется, при условии постоянного наблюдения с моей стороны и самоконтроля Джейсона.

Я спрятал телефон и, выйдя из комнаты, в холле столкнулся с Молли. В руках она держала стаканы.

– С чего это ты туда сбежал?

– Звонил.

– Что-нибудь важное?

– Нет.

– Проверял пациента?

– Что-то вроде этого.

* * *

Вскоре состоялась обещанная Джексоном встреча с Ван Нго Веном в его квартире в «Перигелионе».

Посол Марса занимал комнату, которую обставил по собственному вкусу, пользуясь каталогами. Мебель он выбрал легкую, низкую, плетеную. Линолеум пола закрыл тканым ковром. Компьютер стоял на простом сосновом столе. Книжные полки из таких же сосновых досок. Очевидно, марсиане предпочитали ту же обстановку, что и земные студенты-первокурсники.

Я принес Вану запрошенный им материал: несколько книг по этиологии и лечению рассеянного склероза, а также распечатки JAMA по атипичной форме болезни. АРС, собственно, уже перестали считать разновидностью рассеянного склероза, его возвели в ранг совершенно самостоятельного заболевания генетического плана с проявлениями, характерными для рассеянного склероза, и с аналогичной деградацией миелиновых оболочек, защищающих нервные волокна. АРС характеризовался суровостью проявления, ускоренным развитием, стойкостью к традиционным формам лечения. Ван сказал, что такие симптомы ему незнакомы, но он поищет в архивах.

Я поблагодарил его, но поднял естественный вопрос: он не врач, а физиология марсиан существенно отличается от нашей. Даже если он найдет подходящее лечение, подействует ли оно в случае Джексона?

– Мы не столь различны, как кажется, — ответил он мне. — Ваши люди сняли мой геном, и он оказался неотличимым от вашего.

– Я не хотел вас обидеть.