Спин

— Я хотел, чтобы она прозрела, увидела воочию, насколько заблуждается. Она старалась, видно было, что хочет произвести на меня впечатление. Но, в основном, повторяла то, что уже слышала от Джейсона. А Джейсон… — И-Ди просиял, вспомнив о достижениях своего сына. Даже лицо порозовело. — Джейсон развернулся во всём блеске. Я просто диву давался. Джейсон оборачивал каждый её аргумент против неё. Он не только возражал, отбивался, но и успешно атаковал. Не как какой-нибудь попка-дурак. Он читал, вникал в теологию, в библейские тексты. И всё время с его мордашки не слезала улыбочка, этакая ехидная. Мол, я твои аргументы наизусть знаю, среди ночи разбуди, отвечу, но они все гроша ломаного не стоят. Несокрушимый и неотразимый. Она чуть ли не каждый раз плакала в конце. Выдерживала до конца, но по щекам слёзы катились.

Я глядел на И-Ди, выпучив глаза.

Он это заметил и поморщился:

— К чертям твоё моральное превосходство. Я пытался дать ей урок. Я хотел вернуть её на землю, к реальности, оторвать от этих дубоголовых постспиновских созерцателей пупков. Всё ваше долбаное поколение…

— Вас ещё интересует, что с ней?

— Конечно, интересует.

— Она не даёт о себе знать. С ней вообще утерян контакт. Пожалуй, надо попробовать её отыскать. Как вы относитесь к этой идее?

В этот момент официантка подошла с очередным стаканом, и И-Ди потерял интерес к Диане, ко мне, ко всему окружающему миру.

— Да-да, давай, валяй. Надо узнать, что с ней случилось. — Он снял очки и протёр их салфеткой. — Да, займись этим, Тайлер.

Так я и решил составить Вану компанию в его аризонской авантюре.

* * *

Сопровождать господина Ван Нго Вена — всё равно что ездить с рок-кумиром или главой государства. Плотная стена охраны, тяжеловесность и отсутствие спонтанности, но во всём эффектность и эффективность, основательность. Чётко согласованная последовательность коридоров следования, спецрейсов, конвоев сопровождения — и вот мы уже у начала «Тропы Ясного ангела». До запуска репликаторов три недели, июльский день горяч, как искры фейерверка, ясен, как ключевая водица.

Ван остановился у ограждения, у обрыва каньона. Управление парка перекрыло доступ туристов и выделило троих наиболее фотогеничных рейнджеров (в дополнение к его собственному контингенту охранников с кобурами под белым летним облачением). Программа предусматривала спуск на дно каньона и ночёвку в полевом лагере.

Организаторы обещали обеспечить идиллию уединённости, обернувшуюся, однако, обычным фарсом. Машины медиакорпуса заполонили стоянку, репортёры всех мастей напирали на кордон охраны, липли к шнурам ограждения, над каньоном завис вертолёт прессы. Но Ван как будто этого не замечал. Он улыбался, с наслаждением вдыхал хвойный воздух. Жара меня устрашала, я боялся за его непривычный марсианский организм, но Ван не выказывал никаких признаков утомления или расстройства, лишь пот блестел на его морщинистой коже. Он облачился в рубашку цвета хаки, такого же цвета брюки и детского размера сапоги с высокими голенищами, которые разнашивал уже недели две.

Глотнув воды из алюминиевой фляги, он протянул её мне.

— Водяное братство, — улыбнулся он.

Я засмеялся и посоветовал ему беречь воду.

— Тайлер, давайте спустимся вместе. Тут… — он произнёс что-то на своём наречии, — слишком много каши на одну порцию. Слишком много красоты на одного.

— Ну, одному вам остаться не дадут.

Он нахмурился и покосился на свой почётный караул:

— Да ну их. Они смотрят, но не видят.

— Тоже марсианское выражение?

— Да кто его знает.

* * *

Ван проводил пресс-коференцию для медиаэскорта и общался с прибывшим для встречи с ним губернатором Аризоны, а я взял одну из выделенных нам машин и направился в Финикс.

Никто за мной не увязался, пресса в полном составе хлынула на встречу с марсианином. Личный лекарь марсианина — фигура сама по себе не чрезмерно привлекательная. Кондиционер в машине создал атмосферу канадской осени. Чувствовал я себя прекрасно. Может быть, меня переполняла изобретённая прессой «эйфория отчаяния», накладывающаяся на ощущение обречённости надежда, связанная в немалой степени с появлением на планете марсианина. На носу конец света, а тут кто-то свалился с неба. Что ещё свалится нам на голову? Всё возможно! Ничего невероятного! Аргументы о пристойном поведении, достоинстве, терпении и «нераскачивании лодки» полетели за борт этой лодки.

И-Ди обвинил моё поколение в спин-параличе. Вероятно, не без оснований. Вот уже тридцать с лишним лет нас ослепляет прожектор. Мы не в состоянии стряхнуть с себя ощущение ранимости, обречённости, как будто над нашими головами подвешен пресловутый меч, бросающий тень на каждый наш миг, отравляющий радость, превращающий любое смелое начинание в робкую полумеру.

Но паралич оказался неполным. Он выдохся, хватка его ослабла. Безнадёжность породила отвагу. Парализованный зашевелился, начал действовать.