Спин (ЛП)

— Я отвечу на один вопрос прямо сейчас, если ты поцелуешь меня в ответ.

— Зачем ты делаешь это? Ты, который хотел, соединения двух тел и ничего больше.

— Потому что я не могу выйти из этой комнаты просто так. Ты вдруг стала полностью чужой. Один вопрос.

— Девушка. Кто она? Тебе, я имею в виду? Зачем ты приехал сюда ради нее?

— Это три вопроса.

— Ответь на один.

— Моя сестра. Она моя сестра. Ее зовут Нелла.

— И?

Он закусил губу и сверху посмотрел на мое лицо. Через секунду, я уже поняла, он не собирался отвечать мне.

— Извини, — я отпихнула его, но он оттолкнул меня от двери.

— Я хочу мой поцелуй, — сказал он.

— Я не получила всех ответов.

— Я ответил на два из трех. Если тебя интересует только прошлое, тебе следовало бы сказать.

— Адвокат, — сказала я как обвинение, и он ухмыльнулся. Я ткнула его локтем, но он успел поймать меня за руки и прижал к двери.

— Твое нижнее белье уже разорвано, и если я проверю, бьюсь об заклад, ты снова окажешься мокрой.

— Отойди от меня, — сказала я.

— Я должен трахнуть тебя опять, прямо сейчас.

— Иди к черту.

Я извивалась, но его руки держали с такой силой, что могли остаться синяки, мои колени так же как и моя решимость ослабли, как только я почувствовала увеличивающуюся твердость его члена.

— Хорошо, я возьму твой поцелуй.

Он наклонился без колебаний или мягкости, раздвигая мои губы языком, и в меня влился густой вкус моей киски. Он отстранился, чтобы вздохнуть, и мы уставились друг на друга, тяжело дыша.

— Я надеюсь, тебе понравилось, — сказала я. — Теперь извини меня.

Он попятился от двери, и я вышла, прежде чем он и его прекрасный член смогли остановить меня. Воздух за пределами ванной комнаты был свежее и тоньше. Я снова поправила платье и вытащила все заколки из волос, позволяя им упасть рыжим каскадом. Так было легче оправдать свое отсутствие.

Я снова почувствовала возбуждение между ног, но теперь мне предстояло сделать вид совместного отдыха с остальными гостями. Правда я не могла скрыть тот факт, что щеки возбужденно порозовели, а соски стояли торчком. Мои руки все еще были покрыты мурашками, и я была такой мокрой, что чувствовала влагу между своих бедер. Я вышла во двор с видом, как если бы это был мой дом, моя вечеринка, мой мир, потому что я так хотела. Это было проще, чем математика.

Ужин начался. Даниэль сидел за столом с пустующим местом рядом. Он не упомянул схему рассадки, но она не удивила меня. Прощение означает сидеть рядом. Он встал, когда я садилась.

— Спасибо, — сказала я. Когда наши глаза встретились, я была уверена, он понял, чем я только что занималась.

Глава 12

На следующее утро две вещи случились почти одновременно. Первая - дюжина красных роз на столе Пэм.

— Вау, это от Бобби? — спросила я.

— Они для тебя.

Она выбивала ритм ручкой по пресс-папье на столе, как если бы сочиняла песню в голове.

Прежде чем я успела открыть бумажный лоскут карточки, произошла вторая вещь. Я поймала на экране своего помощника изображение: Антонио и я в коридоре. Нас сфотографировали через окно за момент до того, как мы поцеловались. Следующий кадр — Даниэль и я, сидящие вместе на ужине.

Я боялась выглядеть слабой. Я боялась газетных статей, смакующих мою неуверенность и отчаяние, пишущих об амбициях Даниэля в безумной гонке за власть. Неизбежные сравнения с великими женщинам в их выборе политического напарника для мошенничества. Возможно, мне следовало беспокоиться, что я выглядела, как шлюха

— Кто это? — спросила Пэм.

Кто это был? В моей голове возникали вопросы снова и снова, и у меня не было приемлемого ответа. Он был мужчиной, которого я встретила на днях. Он был магнитом для моего сексуального голода.

— Он фигурант расследования о мошенничестве, — сказала Пэм, как если бы он был просто парень на экране, а не кто-то, с кем я стояла так близко, что могла чувствовать его тепло. — Он же парень с автомобилями?

— Тот самый, — я поперхнулась. — Что говорят в статье? — Я открыла конверт, чтобы не смотреть на экран. Цветы были от Даниэля, просящего о помиловании.

— Говорят, что ты и Антонио Спинелли друзья через WDE. И ты примирилась с Даниэлем Брауэром.

— Они использовали это слово? Примирилась? — я посмотрела на карточку.

Еще один вопрос.

Ни имени. Высокомерное нежелание приносить извинения. Я положила карточку обратно в конверт.

— Да, мисс, — воскликнула Пэм. — Рядом с вами, фотография с горячим итальянским парнем. Подло.

— Журналист. По латыни означает «сказать все, не сказав ничего».

— Правда?

— Нет. Но если древние знали хоть что-то, то так и есть.

* * *

Я встала и оделась, как и в любое другое утро, не ожидая ничего большего, чем привычные неудобства — дорога, натягивание чулок, слишком горячий или слишком холодный кофе.

Даниэль и я расстались полюбовно предыдущим вечером, с его шепотом: «подумай об этом», мне на ухо. Я обещала подумать, и я бы подумала, но это было тяжело: думать о Даниэле, когда я проснулась с мокрой воспаленной киской, благодаря вниманию Антонио.