Спиною к будущему

— Что еще… странного произошло в твоей жизни, что я должен буду разрулить, прежде чем ты наконец-то сможешь спокойно выдохнуть? — не без издевательства и грубости проговорил, прорычал Клёмин.

Тяжело сглотнула я слюну. Страх постепенно выскальзывает наружу, заставляя пожалеть о своей неадекватной смелости и откровении.

Заткнуться, свести все на шутку, пока не поздно?

Или…

… или шанса больше никогда не будет? Что, если встреча на Бальге — не случай, не невольное стечение обстоятельств, а — судьба?

Вдох… и выдох. Решаюсь.

— Мне нужно, чтобы ты нашел кое-какого человека. И…

— И?

— и…

убил его.

Обомлел, побледнел. Брови выгнулись.

— Уничтожь его, как он сделал это со мной… и моей семьей.

Молчит. Казалось, внимает, каждому моему вдоху, стону, звуку.

Продолжаю:

— Он убил моего отца, мать, дядю, подругу и даже соседку. Лишил меня прошлого и будущего. И пусть исполнителей уже не найти, однако… заказчик. Он есть, и известен. Я знаю его… И, более того, его знаешь…

и ты.

Глаза округлились, но все еще боится даже вздохнуть.

— Полковник. Тот, который приходил в участок за меня просить по твоей просьбе. Кандыба.

Молчим. Опустила я взгляд. Минуты тишины. Дрогнул, словно выиграл какой-то внутренний бой.

— Я не знал… что их убили. Мне жаль…

Везде значился… несчастный случай.

Хмыкнула.

Подвела очи. Пристальный взгляд ему в глаза.

Болезненно, ядовито улыбаюсь.

И, точно самый безумный садист, я повторяю слова, что ночами мне снились, оглашая жестокий приговор:

— Майор милиции Чижов Роман Валерьевич расстрелян в собственной машине по пути на работу. Жена его, Чижова Анна Васильевна, и их дочь, Чижова Виктория Романовна, вместе с соседкой, взорваны в собственном доме. Анохин Григорий Антонович, майор милиции, лучших друг семьи, взорван в собственном автомобиле.

… и Кандыба, с***н сын, — гневно рычу. — Тогда еще капитан, а нынче — полковник…. Игорь Иванович, ДЯДЯ ИГОРЬ, — тварь, живущая до сих пор, построившая лестницу в безоблачное будущее на костях собственных друзей и их семей. Это имя я никогда не забуду. Ни имя… ни эту морду, даже если жизнь его попыталась укрыть за морщинами и десятками лишних килограммов. Ничто… не заставит его забыть, простить… или перестать желать ему смерти. И даже ад с его пытками мне не страшен — после всего, что я пережила из-за этого подонка. Ничего меня не пугает, лишь бы эта сука не жила на белом свете. Не существовала. Не такие… не такие должны… оставаться, дышать, улыбаться, радоваться этой гребанной жизни. Только не такие, как он, — прожевала эмоции; губы нервно дрожат. — За это я перепишу на тебя квартиру. Да всё что угодно. Все будет тихо и чисто. Никто не подкопается. Только… сделай.

Прошу…

Молчит, потупив взгляд. Немая, безумно тяжелая, долгая пауза.

Внезапно дрогнул — глаза в глаза, но лишь на миг, отвернулся.

Встал с кровати, и, не оборачиваясь, шаги по комнате, к стулу — стянуть, взять брюки и одеть на себя. Еще миг — и схватил рубашку…

— Ты куда?

Застыл, словно вор. Молчит, не шевелясь и не дыша. Но еще сомнения — и поддается. Шумный выдох.

Глаза то на меня, то резко куда-то в сторону.

— Ты и есть та… Виктория, да?

Киваю головой, но потом поддаюсь его безучастию взгляда, озвучиваю вслух:

— Да.

Коротко качнул головой, подтверждая свои какие-то мысли. И вмиг вновь продолжил застегивать пуговицы.

— Мне надо всё обдумать, обмозговать. И когда что-то решу, я свяжусь с тобой.

— А сейчас… что?

Взор на меня.

Вздыхает.

— Одевайся, проведу. Такси вызову. Мне надо побыть одному. Я позвоню…

Короткие сомнения, перебирая мысли о том, следовало ли так слепо доверять тому, кого, по сути, не знаю…

Хотя, тяжелый вздох.

Встаю, поддаюсь его зрительному напору.

Пройтись, схватить свое платье — одеть. Шаги в коридор.

… плевать. На всё… плевать. Устала я бежать, пятиться… и оглядываться.

Будь, что будет,

… даже если жертвой паду я, вместо этой твари, Кандыбы. Даже если я…

Все же, какая-никакая, — но свобода. Куда лучше такой исход, чем заточение нигде и всюду: без правдивого прошлого; толкового, искреннего настоящего… и светлого, прозрачного будущего.

Будь, что будет.

Будь,

что будет…

Глава 11. Спиною к будущему

* * *

Долго от него не было вестей.

Долго… слишком долго, как по мне. Больше месяца прошло, а о нем — ни слуха, ни духа.

И сердце… так предательски щемило. Я корила себя за свою странную откровенность, глупую, безумную просьбу. Единственный, кто был дорог, кто растопил сердце, теперь исчез. И почему?

Как бы не было смешно и грустно одновременно, опять тому вина — мое прошлое, мои раны… и слабости.

Идиотка.

С лязгом швырнуть на стол карточки пациентов и пройтись по ординаторской.

Звонить ему не решаюсь. Более того, все больше склоняюсь к мысли, что надо бы вообще порвать со всем этим. Поставить точку, даже если больно и безумно не хочется.

Вычеркнуть, удалить его номер — и жить… так, словно никогда и не было. Его не было, моего Клёмина…

— Дочка, что опять? — заметил, подошел ближе. Не видела, когда успел зайти сюда Котов.

Обнимает, прижимает к себе, целует в висок.