Спиноза

Спиноза в высшей степени принципиален. Разве можно доверить человеку, вступившему в контакт с правительством враждебной его отечеству страны, свои труды? Конечно, нет! Предварительно необходимо уяснить себе его политические и философские взгляды.

Осенью 1676 года Лейбниц покинул Париж и приехал в Амстердам, где имел несколько встреч с Шуллером. Последний постарался. Он срочно выехал в Гаагу и уговорил Спинозу принять Лейбница. По возвращении Шуллер предупредил гостя, что Спиноза тяжело болен. Еще несколько месяцев тому назад он был стройным, легким в движениях. Размеренный его нрав и дисциплина его жизни сочетались с порывами озорства и задора. А сейчас Шуллер нашел его сильно изменившимся. Спиноза похудел, осунулся, потемнел в лице.

За четыре месяца до своей кончины, в ноябре 1676 года, Спиноза принял Лейбница. С первой минуты их встречи возникло ясное и молчаливое взаимопонимание. Лейбниц задал какой-то вопрос, Спиноза на него ответил, и между ними завязалась беседа, точно они уже давно знали друг друга.

Лейбниц расхаживал по кабинету крупными шагами, заложив руки в карманы. Говорил вычурно и велеречиво.

Спиноза спокойно сидел в своем кресле, спорил мягко, с мудрой улыбкой. Говорил лаконично и выразительно. В спорах и дискуссиях проступала его глубокая и завершенная простота. В его словах ощущалось дыхание природы, бескрайней и вечной. Несмотря на тяжелое физическое состояние, Спиноза светился изнутри духовной красотой, которая преображала его лицо и делала его пленительно-живым.

Под влиянием беседы Лейбниц преобразился. Сухость и надменность как будто рукой сняло. Большая и кристально чистая личность Спинозы вносила ясность, глубину и благородство во все проблемы жизни, поднятые во время дискуссии. Лейбниц был очарован Спинозой, неповторимостью его образа, души и обаяния. В своих "Новых эссе" ("Nouveaux Essays") он записал: "Я одно время был склонен к спинозизму", "Спиноза - прекрасный человек с прекрасной биографией".

Немецкий историк философии Гомперц нарисовал картину, воссоздающую обстановку и социально-идейный смысл исторической встречи двух гигантов мысли. Гаага зимой 1676 года, комната в домике живописца ван де Спика. Скудная обстановка. Видное место в ней занимают станок для шлифовки линз, первобытного устройства микроскоп, отшлифованные стекла. На стенах несколько гравюр и эстампов. В комнате два человека. Старший, хозяин, с смуглыми чертами южного типа, с густыми, вьющимися длинными черными кудрями. Лицо его носит на себе печать изнурительной болезни, которая через несколько месяцев сведет его в могилу, но оно спокойно и ясно, это лицо мудрого и свободного человека, никогда не думающего о смерти. Простая одежда его, носящая явственные следы всеразрушающего времени, представляет резкий контраст с изящным дорожным костюмом гостя, тридцатилетнего еще человека, но уже с слегка облысевшей головой, дорожащего своей внешностью. Они только что оживленно разговаривали, и теперь гость садится к письменному столу и набрасывает свои мысли на бумагу, от времени до времени поднося ее к своим сильно близоруким глазам.

"Как жаль, - заканчивает Гомперц описание этой встречи, - что честный художник ван де Спик не подслушал, о чем говорили собеседники! Мог ли он, впрочем, знать, что в этот момент под его скромной кровлей нашли себе приют две эпохи в истории человеческой мысли, причем в лице старшего из собеседников воплотилась более молодая эпоха, в лице младшего - старая..."

Философия Спинозы озаряла путь грядущего, учение Лейбница вызывало тень прошлого. В противоположность философии единой субстанции Лейбниц утверждал, что в основе всего сущего лежат монады - "души мира", действующие по соизволению бога. Ленин писал: "Монады - души своего рода. Лейбниц - идеалист. А материя нечто вроде инобытия души или киселя, связующего их мирской, плотской связью" 1.

1 В. И. Лeнин, Соч., т. 38, стр. 379.

Спиноза и Лейбниц - антиподы. Первый возвеличил разум, утверждая, что он способен раскрыть подлинную сущность природы и всех вещей. Второй окутал разум туманом мистики, утверждая, что в душе человека в силу божественного соизволения имеются идеи всех вещей, содержатся "изначально принципы различных понятий и теорий, для пробуждения которых внешние предметы являются только поводом".

Для Спинозы нет другого бога, кроме природы; для Лейбница нет другого основополагающего принципа, кроме бога, церкви и теологии.