Спираль

Дилан быстро рассказал о грибке, способном поедать микроботов, и тут же прыгнул в машину, воткнул в уши наушники-капельки и включил музыку погромче, как в его возрасте сделал бы любой другой мальчишка. Лиам с удовлетворением отметил искру радости, промелькнувшую в глазах внучки.

— Молчи! Дай мне самой угадать — умыкнул парочку генов у архебактерии?

Лиам утвердительно кивнул:

— У алкалифильной.

Мэгги поцеловала деда в щеку.

— Поздравляю! Поехали с нами, поужинаем. Расскажешь новости.

— Не могу. Надо закончить северный блоттинг и анализ РНК.

— Дед, а дед, ну поедем с нами! У тебя такой вид, что ты сейчас с ног свалишься.

— У меня всегда такой вид. Да, слишком жалким старец предстает: он…

— …пугало на палке, рвань.[4] Зачем ты так! Поздно уже. Почти девять часов.

Лиам поцеловал ее в лоб.

— Ступай.

Оставшись один, Лиам по пустым коридорам вернулся назад. Мэгги права — восьмидесятишестилетний старик должен каждую оставшуюся минуту проводить с семьей, а не куковать в экспериментальной лаборатории, перетасовывая гены между грибами. Но это было необходимо — он еще не закончил свой самый главный проект.

Профессор остановился у двери лаборатории, прислушался. Ни звука.

Для тревоги имелась реальная причина. За ним по пятам ходила какая-то женщина, причем с каждым днем все больше наглела, все меньше пыталась скрываться. В прошлом его дважды преследовали такие же навязчивые поклонники, что было злосчастным побочным эффектом известности, однако до сих пор это ни к чему дурному не приводило. После разговора по душам с полицией они растворялись без следа. Лиам, как положено, сообщил о женщине в полицию кампуса, но там пока не смогли установить ее личность.

Может быть, она и не замышляет ничего плохого, но как знать? По возрасту она годилась в студентки, но повадки у нее были явно не студенческие. Женщина передвигалась, как хорошо тренированный боец.

Лиам ввел несколько команд и отступил назад, наблюдая за микроботами. Потом его пораженные артритом пальцы занялись множеством других задач, пока еще недоступных ползунчикам. Букашки, например, не умели определять задачи и выделять главное: какие грибы отбраковать, а каким позволить размножаться. Не могли сами себе задавать программу действий. От внутреннего руководства многое зависит. Свою собственную программу действий Лиам задал шестьдесят лет назад, в тот самый весенний день на просторах Тихого океана. С тех пор он никому никогда не обмолвился о ней даже словом.

Мысли профессора переключились на Джейка. Как-то раз, под предлогом наблюдения за белыми оленями, он привез своего преемника на заброшенную военную базу — армейские склады Сенека, в тридцати милях на северо-запад от Итаки. Истинная цель была другой. Лиам начал постепенно открывать Джейку свой секрет, снимая один за другим покровы тайны. Парню можно было доверять — он знал, что такое война, не понаслышке.

Несмотря на частицы информации, которыми он делился с Джейком, Лиам не раскрывал свой замысел целиком. Его ученик уже знал о японском биологическом супероружии, уничтоженном четвертым в истории человечества ядерным ударом. Лиам назвал токсин его истинным именем — узумаки. Профессора охватило странное чувство, когда после десятков лет молчания он опять произнес это слово вслух.

Однако Джейк еще во многое не был посвящен. Он, например, не подозревал об иезуитских планах Лоуренса Данна, не ведал, что Лиам — тайный обладатель одного из семи латунных баллончиков. Старик профессор пока еще не признался, что наконец обнаружил слабое место узумаки.

Щелк!

Лиам замер. Звук послышался прямо из-за лабораторной двери.

— Мэгги?

От внучки можно было ожидать повторной попытки утащить его домой.

Никто не ответил.

— Джейк?

Его ученик тоже нередко засиживался по вечерам. Лиам не раз заставал его в лаборатории после полуночи.

Профессор напряг слух. Ни звука.

Лиам окинул взглядом рабочее помещение. Микроботы бегали по «ветхому саду». Экран компьютера потемнел, переключившись в режим сна.

Ничего необычного.

Щелк!

Погас свет.

2

Тинк-тинк-тинк.

Когда Лиам Коннор пришел в себя, этот звук первым проник в его сознание.

Тинк-тинк-тинк.

Старый ирландец потерял ориентацию и ощущение времени, в уме вспыхивали мимолетные, разобщенные обрывки воспоминаний. Ему — двенадцать лет, он гуляет по зеленым холмам Слиго, ищет новые разновидности грибов. Ему — двадцать два, он на борту боевого корабля в Тихом океане, рассматривает лежащий на ладони латунный баллончик. Тридцать один год — их первый собственный дом в Итаке, его жена, совершенно нагая, лениво поднимается с постели. Пятьдесят девять — король Швеции вручает ему медаль. И вот ему уже семьдесят семь — он впервые видит правнука Дилана, его перекошенное от крика свекольно-красное личико.

Тинк-тинк-тинк.

Через минуту мысли успокоились, он снова стал самим собой, нынешним — старым-престарым ирландским гномом. Восемьдесят шесть — почетный профессор биологии Корнелльского университета.