Спираль

Переваливаясь через низкое бетонное ограждение, Полынин успел подумать, что учили-то их совсем иной войне, но это уже оказалось в призрачном прошлом — тридцать минут легли пропастью, окончательно размежевав сознание на две половины, словно с того момента, как подбитый десантный модуль пробил гребень песчаной дюны, началось новое время, отсчет которого приходилось вести с нуля…

Что такое триста метров при стандартной гравитации?

Тридцать секунд надрывного бега в полной боевой?..

Нет… Это вечность… Это порванные судорожным дыханием легкие, оглушительный лай двух зенитных установок «Хоплита», черно-оранжевые оспины разрывов, густо покрывающих стену здания диспетчерской башни, чернеющий вход распахнутой настежь двери, — сознание работает прихотливо, выборочно, намертво запечатлевая в памяти одни фрагменты и напрочь игнорируя другие…

Тридцать секунд — это жизнь в жизни, это рождение нового «я», которое останется в тебе навечно… это…

Из поднебесья вдруг начал накатываться вой.

Звук был тонким, изматывающим, он мгновенно затопил разум, словно кто-то, точно осведомленный о последствиях, заорал на ухо Антону: ЭТО ЛЕТИТ В ТЕБЯ, ПАРЕНЬ!

Он споткнулся, упал, больно ударившись плечом об обломок бетонной стены, и в эту секунду перед входом в здание выросло пять полутораметровых кустистых разрывов.

Наушники шлема смягчили раскатистый рык, он не оглох, лишь ощутил, как горячее дыхание ударной волны обдало вжавшееся в бетон тело, свистящая метель осколков прошла выше, и тут же с третьего этажа здания остервенело ударил крупнокалиберный импульсный пулемет.

Пули крошили бетон разгрузочной площадки, не давая поднять головы, кто-то из бойцов вдруг истошно закричал, кровь леденела в жилах от этого звука, хотя всего мгновение назад Полынину казалось, что хуже, чем вой падающих мин, не может быть ничего…

Он неимоверным усилием заставил себя приподнять голову. До входа в здание оставалось метров пятьдесят, все пространство перед единственным подъездом усеивали обломки бетона и покореженные фрагменты антенн.

Если не прорваться туда — следующий минометный залп оставит от них лишь клочья плоти.

Хоботок огня бился в узком оконном проеме третьего этажа, крик раненого бойца оборвался, фонтанчики белесой пыли косыми строчками рвали промерзший за ночь стеклобетон…

Антон дал одну очередь, вторую, но пули лишь осыпали стену правее импровизированной амбразуры.

В этот миг он увидел Сытникова.

Паша лежал метрах в пяти от него. Первой мыслью Полынина было: убит… но нет, неестественная поза Сытникова объяснялась иначе. Прячась в мелкой воронке, которую выгрызла в стеклобетоне мина, он, перевернувшись на спину, выцеливал что-то, неестественно вывернув шею и запрокинув голову…

Пак… — граната из подствольника описала параболу и стукнулась о подоконник злополучного оконного проема, разорвавшись оранжевым комом.

Пулемет заткнулся.

Сытников вскочил, словно его подкинуло пружиной.

Никто не кричал, не отдавал команд, но сразу несколько фигур поднялись из укрытий и рывком кинулись вперед, преодолевая последние метры до входа…

Антон тоже вскочил, стремясь уйти с открытого места, пока не накатил следующий залп невидимой минометной батареи.

Первым до дверного проема добежал лейтенант. Шаг в сумрак замкнутого помещения, отрывистые вспышки коротких очередей, болезненный крик, снова очередь…

…Полынин влетел в сумрак здания, когда за спиной снова возник вой падающих мин.

ГРРАААХХ…

Он прижался спиной к надежной стене, которая ощутимо вздрогнула, принимая на себя шелестящий смерч осколков. Из-под подшлемника ручьями струился пот, от тела валил пар, в ушах звенело… во рту разлился кисло-горький привкус пережитого стресса.

— Молодец, Паша, — раздалась скупая похвала лейтенанта.

Антон повернул голову. Их было шестеро, тех, кто прорвался. Сколько человек поднималось в атаку, он не помнил, не успел сосчитать, да и не пришло к нему еще это интуитивное чувство безошибочного счета живых и мертвых. Он слышал крик, помнил, как тот оборвался, значит, как минимум один человек остался там, на голом бетонном поле, между забором пакгауза и этой башней.

Стены здания опять задрожали — это серв-машина вновь открыла огонь по верхним этажам. Лейтенант Дуглас несколько секунд вслушивался в ритм огня, потом, когда с верхних этажей по лестничному маршу вдруг начало выдавливать вниз клубы едкой белесой пыли, поднял руку с укрепленным на запястье коммуникатором и отрывисто произнес:

— Броня, хватит, обвалишь на нас здание. Затихни, мы начинаем зачистку! — Повернувшись к бойцам, он коротко приказал: — Вперед! Двигаемся парами, Сытников, Полынин, правая сторона, Кашперо, Жевье — левые помещения, остальные со мной! Работаем!

Лейтенант первым ступил на лестничный марш. Сзади его прикрывали двое бойцов, стволы «штормов» смотрели вверх в узкое пространство лестничных переходов.

Два пролета прошли без приключений. Двери, ведущие в коридор второго этажа, были сомкнуты, блок электронного управления, вырванный из гнезда, висел на жгутах проводки.